Гурджиев и Успенский

В своей книге “Встречи с замечательными людьми” Гурджиев говорит об особой роли, которую занимал в его воспитании священник Борш, называя этого человека основателем и творцом своей индивидуальности и “в каком-то смысле третьим аспектом своего внутреннего Бога”[407], то есть аспектом Духа Святого. Он вспоминает об одном ночном разговоре между своим отцом и священником Боршем, предметом которого была двадцать первая песня “Сказания о Гильгамеше”, в которой Ут-Напиштим, человек, получивший от богов бессмертие, рассказывает Гильгамешу историю потопа, разрушившего страну Шуруппак. Расхождение во взглядах между отцом и священником Боршем состояло, по-видимому, в том, что отец Гурджиева находил, что и стихи, пришедшие к нам от древних шумеров, и библейская история всемирного потопа имеют единый источник, а священник Борш, очевидно, отстаивал исключительное значение библейского предания. По словам Гурджиева, сильное впечатление, полученное им в детстве в результате этого спора, оказало благотворное влияние на формирование его индивидуальности и со временем стало для него вышеупомянутым одухотворяющим фактором.

Как это часто случается, сила воздействия на Георгия дискуссии между Гурджиевым-старшим и священником Боршем об источниках нашего знания о всемирном потопе может показаться сегодня непропорциональной содержанию этой дискуссии, однако не исключено, что это была первая встреча мальчика с областью исторических и философских абстракций и что присутствие при таком разговоре могло оказать глубочайшее влияние на формирование индивидуальности и душевного склада ребенка. Не меньшее воздействие на мальчика оказали и другие детские впечатления, в частности, впечатления от кастусилии, которую часто практиковали его отец и священник Борш. Практика кастусилии, напоминающая диалоги между дзенскими учителями и их учениками, состояла в обмене вопросами и ответами между партнерами, при котором вскрывались некоторые глубинные слои понимания реальности и образовывались неслучайные спонтанные связи. Так, неожиданно входя в мастерскую, священник Борш мог спросить Гурджиева-старшего: “Где сейчас Бог?” и получить от него мгновенный ответ: “Бог сейчас в Сари-Камыше”. Все в Карсе знали, что Сари-Камыш – это сосновая роща в горах на тогдашней границе России и Турции. Далее священник Борш спрашивал: “А что Он там делает?” и получал ответ: “Он строит лестницу-стремянку и прикрепляет наверху ее радость, чтобы отдельные люди и целые народы могли подниматься и спускаться ”. Вопросы и ответы произносились так спокойно и таким деловым тоном, что, окажись при этом посторонние люди, они могли бы принять собеседников за больных, сбежавших из сумасшедшего дома. Только значительно позже, вплотную столкнувшись с подобными духовными практиками, Гурджиев смог оценить огромное влияние этих детских впечатлений на его душевное развитие.

Не менее важными для формирования его сущности были четыре принципа, вложенные в него отцом: любовь к родителям, целомудрие, независимость от внешних влияний и любовь к работе ради самой работы, а не ради платы. Гурджиев видел в своем отце, как и в священнике Борше, один из трех “аспектов своего внутреннего Бога”. В описании Гурджиева его отец воплощал в себе все самые важные для человека и отца качества: спокойное доброжелательство, надежность, радость и покорность судьбе – умение, несмотря на все трудности, сохранять в себе душевную ясность и отзывчивость в отношении высших импульсов и впечатлений.