Гусар на крыше

— Ну-ну, — сказал он, — тебе остается провести еще несколько дней в твоем королевстве, и, как ты говоришь, это ведь французы; скажи им, чтобы они любили друг друга, и ни о чем больше не думай.

За пол-луидора Анджело достал крестьянское седло, красная цена которому была три франка, и привязал к нему свой багаж. Пистолеты были в карманах, сабля за отворотом плаща.

Утро было великолепным, дул северный ветер. Анджело углубился под своды синего леса. Он не спеша двинулся вперед, погруженный в небесное блаженство. Он прислушивался к шуму ветра в ветвях буков и любовался фантастическим переплетением золотых солнечных стрел, пронизывавших лес. Лошадь, кажется, не слишком замученная крестьянским трудом, тоже наслаждалась запахами и светом.

Они добрались до старой дороги, заросшей васильками и огромными лопухами. Долина перед ними уходила под своды темных деревьев. Они продвигались уже около получаса, присмиревшие в сумрачной тишине леса, когда Анджело увидел лежащую на дороге красную в полоску юбку. Он сразу узнал юбку крестьянки, которая первой была изгнана из ложбины. Это действительно была она, уже обглоданная зверями и покрытая толстыми улитками, приканчивавшими то, что от нее осталось.

У выхода из леса земля раскинулась ястребиными крыльями по обе стороны ручья, разлившегося после недавних дождей по лугам. Здесь, как и в прочих местах, ни сено, ни хлеба не были убраны. Тучи птиц расклевывали полегшую после гроз пшеницу, сквозь которую прорастали васильки, чертополох и колючки. Весь горизонт был закрыт холмами, над которыми поднимались фиолетовые с пурпурным отливом горы, вероятно заросшие буком.

Светило солнце, но ветер был холодный. Анджело решил надеть свою знаменитую бархатную куртку и привести себя в порядок, например побриться. Несмотря на холодный ветер, он бы с удовольствием выкупался в отливавшем серебром ручье. Полноводный после паводка ручей разлился, затопив покрытые густой травой берега. Однако надо было соблюдать осторожность. Он мог быть заражен в верховье; в деревнях в воду бросали все: повязки, испражнения, падаль и даже трупы. Довольно далеко от ручья Анджело нашел большую дождевую лужу, которая показалась ему безопасной.

Лавиния позаботилась обо всем, даже о маленькой баночке с фиалковым брильянтином, которым Анджело смазал усы. Он обнаружил также чистую рубашку и три аккуратно заштопанных носовых платка. Джузеппе же позаботился о тридцати патронах для пистолетов. Сабля, хотя и не слишком изысканная и коротковатая, была хорошо сбалансирована и имела нужный вес. В ней было что-то домашнее, но она могла быть очень опасной в руках разъяренного человека.

Куртка была чертовски хорошо сшита. Окутанный теплом бархата, Анджело стал разговаривать сам с собой более изысканным образом. Он мысленно представил себе рабочего с портупеей, снимавшего с него мерку. Со своими лихо закрученными усами и неподвижно устремленным вперед дерзким взглядом тот так и просился на баррикаду. Казалось, что и здесь, на этом холме, он охраняет с оружием в руках нечто священное. В ответ на просьбу Джузеппе он тотчас же прислонил ружье к стволу миндального дерева, закатал рукава блузы и, вытащив из кармашка свернутый сантиметр, сказал:

— С удовольствием! Может быть, месье сам запишет свои размеры? У месье очень красивые плечи. Сорок восемь. А теперь, месье, согните руку. Благодарю вас. Всегда к вашим услугам. — Затем он снова взял ружье, занял прежнюю позицию и устремил взгляд вперед.

— Народ, я люблю тебя! — сказал вслух Анджело, но тут же устыдился, подумав, что, быть может, он любит народ, как иной любит жареного цыпленка.

Все вокруг дышало безмятежностью. Ветер гнал по небу облака. В душе Анджело, как и на небе, тучи сменяли солнце, солнце — тучи.

Наконец он добрался до дальней деревни, где без труда купил сигары. Как сказала хозяйка табачного киоска, мертвых пока было немного. Старуха устроила себе постель прямо в лавочке. Тут же она и готовила, поставив печурку на древесном угле прямо на мраморном прилавке.

Улицы, однако, были пустынными. Не слышно было ни кудахтанья кур, ни мычанья и блеяния в хлевах: лишь громкий скрип флюгера на колокольне и ветер, мчащийся по черепицам крыш.

Анджело купил пять коробок сигар, три метра трута и пакетик кремней для огнива. Старуха готова была продать ему все содержимое лавки.

— Здесь не слишком много курят, — сказала она.

Действительно, не слышно было ничего, кроме шума ветра. В приоткрытой двери виднелась нога и ботинок спящего мужчины.

Анджело сунул в рот сигару и пустил лошадь в галоп.

Он проскакал добрых два лье, наслаждаясь сигарой, восхитительной прохладой ветра, сладостным ощущением личной свободы.

Выезжая из долины, нежившей его ароматом очень душистой мяты, он увидел, что дорога впереди загромождена всяческими экипажами. В поле по краям от дороги также стояли кареты, повозки, оседланные лошади, привязанные к деревьям. А немного дальше довольно большая группа людей толпилась около баррикады, охраняемой людьми в фуражках с красными помпонами.