Гусар. Тень орла. Мыс Трафальгар. День гнева

Де ла Роча оглядывает панораму битвы. Время от времени просветы в дыму позволяют ему рассмотреть «Санта-Ану», находящуюся чуть ближе остальных: потеряв мачты и реи, она-таки продолжает вести огонь всеми своими батареями. Ведь вот как бывает в жизни: испанский трехпалубник, только что вышедший из ремонта (то есть кое-как покрашенный), с командой, лишь на малую долю состоящей из профессионалов, являет чудеса храбрости, противостоя натиску английского авангарда. За ним, ближе к центру, четверо британцев окружили два главных союзных корабля – «Сантисима Тринидад» и «Бюсантор», флагман адмирала Вильнева, – и бьют по ним в упор, однако те вроде бы пока еще держатся. У громадины «Тринидад», с гордостью отмечает де ла Роча, до сих пор целы все мачты – сбит лишь фок-марса-рей, – и она сражается весьма достойно, отвечая всей мощью своих четырех палуб двум врагам, находящимся на расстоянии пистолетного выстрела. Четыре союзных корабля («Сан-Хусто», французский «Нептюн», «Сан-Агустин» и «Сан-Леандро») сильно отнесло, и они почти не принимают участия в сражении, зато в открытые ими бреши уже вломились главные силы британской эскадры. А между тем «Эро», французский корабль, который находился во главе центральной группировки и должен был прикрывать «Тринидад» и «Бюсантор», преспокойно продолжает идти курсом норд, следом за авангардом, все больше удаляясь и оставив уже далеко за кормой корабли своего подразделения.

Это уже напрямую касается капитана де ла Роча. Авангард, второе место в котором занимает его «Антилья», в бой пока еще не вступал.

– Сигнал с флагмана, с «Бюсантора», сеньор капитан… Один флаг. Номер пять… Тем, кто в силу своего нынешнего расположения не принимает участия в бою, расположиться так, чтобы вступить в него как можно скорее.

Карлос де ла Роча кивает. Как профессионал своего дела, в глубине души он испытывает облегчение. Не имеющее, кстати, ничего общего с его желаниями. Мало радости вступать в бой с такой командой и таким кораблем, однако он признает, что уже давно пора. Союзный авангард чересчур долго канителится, как будто битва, полыхающая ниже по линии, не имеет к нему никакого отношения. И похоже, Вильнев, недовольный поведением группировки, возглавляемой его соотечественником контр-адмиралом Дюмануаром, решил внести ясность. Сигнал дан для всех, и каждый должен драться как может, не ожидая новых инструкций.

– Приготовиться к повороту, Орокьета.

– Слушаюсь. Но с таким хилым ветерком нам придется трудновато.

Де ла Роча смотрит на море, на обвисшие вымпела и мысленно прикидывает. Поворот оверштаг, даже при таком слабом бризе, позволит кораблям авангарда прийти на выручку центру, почти не потеряв ветра. Если же сделать бакштаг, их снесет так далеко, что они вряд ли сумеют принять участие в бою. Поэтому капитан решает, что в приказе подразумевается оверштаг.

– Подождем подтверждения с «Формидабля».

Де ла Роча смотрит туда, где за кормой, тремя кораблями дальше, находится на своем флагмане контр-адмирал Дюмануар; однако тот невозмутимо продолжает идти прежним курсом, и на его реях не видно ни сигнала «понял», ни какого-либо другого. Командир «Антильи» с тревогой думает: чего ждет этот лягушатник, почему не выполняет приказ своего главнокомандующего – развернуться на сто восемьдесят градусов и ринуться на выручку своим. Нерешительность либо трусость. Третьего тут не дано. Здесь нет врагов, с которыми было бы можно сразиться, если не считать одинокого семидесятичетырехпушечного британца, который, оторвавшись от своих, торопится назад, чтобы присоединиться к атаке товарищей, и находится на траверзе «Нептуна» на расстоянии орудийного выстрела.

– Что будем делать, мой капитан? – спрашивает Орокьета.

– То, что я сказал: ждать приказа.

Кто командует, тот командует, говорит себе де ла Роча. Он моряк дисциплинированный, приверженный уставам и весьма уважающий иерархический порядок. А как же еще. В испанском военно-морском флоте продвинуться по служебной лестнице можно только так – получая звания по очередности и на все отвечая «слушаюсь». На самом деле он убежден, что обязанность и его, и всего авангарда – сменить галс и двинуться прямиком на врага, но командует здесь контр-адмирал Дюмануар, и он держит курс норд; а с другой стороны, Кайетано Вальдес – он носит звание бригадира и прослужил дольше де ла Рочи – послушно идет на своем «Нептуно» во главе колонны и даже не пытается возражать. С этой стороны де ла Роча прикрыт: в военном деле иметь начальника, берущего всю ответственность на себя, – это три четверти успеха. Или даже больше. Поэтому «Антилье» остается лишь делать то, что ей приказывают. Без дисциплины все пошло бы в тартарары. Впрочем, зачастую оно идет туда же и с дисциплиной.

– Разве мы не будем поворачивать, сеньор капитан?

Де ла Роча, нахмурившись, оглядывается на гардемарина Ортиса, который, со своим сводом сигналов в руках, воззрился на него широко раскрытыми глазами.