Гусарские страсти эпохи застоя

На плац примчался не совсем адекватно воспринимающий обстановку замполит полка и дежурный. Они некоторое время попытались обнаружить тех, кто запускал ракеты, но поиски оказались тщетны. В это время бахнуло еще несколько взрывпакетов в районе штаба полка, и оттуда же взлетела ракета, рассекая ночное небо белым бледным огнем. Она хлопнула яркой вспышкой и стала медленно опускаться на парашютике за пределы полка в жилой городок. Это резвились штабные писаря, обрадованные отсутствию начальства. Подполковник развернулся и, качаясь, нетвердой походкой направился обратно, наводить порядок в штабе.

Никита пару минут наблюдал эту картину из окна. А когда в гарнизоне постепенно стихло, и салют иссяк, налил в жестяную кружку шампанского и выпил ее до дна, пожелав сам себе счастья и любви в Новом году.

Затем Ромашкин вышел из канцелярии, приказал дневальному перенести к себе в кабинет телевизор и пошел по темной казарме проверить бойцов. Усталые солдаты спали "мертвым" сном. Умаялись бедняги за день. Праздничный ужин завершили в двадцать два часа, а боя курантов ни кто ждать не пожелал. Богатырский храп раздавался из разных углов, порой кто-то что-то бормотал на русском, узбекском, азербайджанском или еще каком-то языках. Портяночный далеко не ароматный запах, витал крепко и устойчиво, дух который сшибал с ног. И без того мутило, а, вдохнув эту "вонь", Никиту и вовсе выбило из равновесия. Голова закружилась, к горлу подкатил тошнотворный комок. Лейтенант рванулся в туалет, и все что съел и выпил в течение долгого вечера, фонтаном вырвалось наружу, испачкав унитаз.

Отойдя от него, подышать к окну, Ромашкин вдохнул несколько раз свежий воздух, но новый позыв рвоты перекинул его тело через подоконник. Бежать в туалет было поздно, и лейтенант облегчил желудок туда, куда пришлось, на ближайшую клумбу.

Никита еще несколько минут шумно порычал в темноту, пугая ночных птиц и бродячих кошек, а затем сознание окончательно покинуло его.

Дежурный по роте довел до канцелярии, уложил в койку, стянул сапоги, укрыл одеялом, и вышел, плотно притворив дверь.

Удовлетворившийся обильной женской лаской, Вадим объявился через час, с шумными воплями "мартовского котяры", и громким топотом. Он напевал веселую песенку, желал поделиться радостью с другом но, войдя в канцелярию, с удивлением обнаружил громко храпевшего приятеля, валяющегося в грязных сапогах на койке. Шинель самого Колчакова была перепачкана глиной, оттого что, убежав с плаца, в сторону столовой он, поскользнулся и плашмя шмякнулся в грязь. С сожалением, поглядев на крепко спящего приятеля, Вадик достал из приотворенного шкафа бутылку с остатками рома, допил из горлышка содержимое и отправился восвояси.

Новый год успешно и победоносно шагал по стране, сшибая с ног миллионы жителей. Советские трудящиеся поедали тонны салата оливье, селедки под шубой, выпивали цистерны водки и шампанского, либо тупо смотрели "Голубой огонек", либо пели и танцевали. Какая - то, самая счастливая часть общества, предавалась страсти любви. А наш приятель Ромашкин, пребывал в прострации, совершенно ничего не соображая. История "перестройки" начинала писаться без него.

***

- А я, дважды Новый год в Афгане встречал, и оба раза в горах! воскликнул Большеногин. - Помнишь Никита, тогда еще моя БМП подорвалась, а после ротного ранило и девять бойцов...

- Помню! Я тогда в эфир рявкнул п...ц Большеногину, а комдив меня обругал! - воскликнул Никита - Жалко Вовку Киселева! Хороший был парень! Вернулся после ранения и нашел свою смерть от снайперской пули....

- Помянем ротного! - предложил Большеногин.

- Вася, а ты застал Киселя? - спросил Никита у Котова.

- А как же, конечно. Но толком и познакомиться не успел, в первый мой рейд он и погиб...

- Ладно, продолжаю далее байку, - произнес Ромашкин...

Глава 14. Сумасшедшие гости.

Утром Никита, едва пробудившись, покачиваясь на нетвердых ногах, вихляющейся походкой покинул казарму. В голове гудело, череп трещал, кости ломило, и в глазах стояла пелена. Хорошо вчера встретил Новый год, нечего сказать.... Не вписавшись в дыру в заборе, лейтенант сильно ударился плечом и ребрами.

- Черт! Понастроили заборов, пройти не возможно! - возмутился в слух лейтенант.

В парадной шинели и кителе он оказался гораздо шире узкого лаза. Пришлось раздеться и пролезать в лаз, взяв шинельку в руки. Продравшись, наконец, наружу, в городок, он плюхнулся на колени и измазал галифе. Громко матерясь, утопая в грязи, Никита добрался до квартиры. Он долго искал ключи, а когда сумел их достать в одном из многочисленных карманов, несколько минут тщательно целился попасть в замочную скважину. Усилия были тщетны. Все попытки оказались не удачны - стыковка не произошла. Осознав, что войти тихо в дом не удастся, Ромашкин повернулся спиной к двери, и начал колотить каблуками по ней.

- Шмер! Мишка! Шмер! Открой сволочь! Открой! Хватит спать.

Дверь внезапно отворилась и силой ударила в спину Никиту. Лейтенант слетел с верхней ступени и упал во дворе на четыре точки.

- Кто тут? - спросил кто-то сверху.