Гусарские страсти эпохи застоя

В закупоренном вагоне стоял ужасный смрад. Запахи прелых портянок смешивались с запахом дегтя пота и пыли. Через некоторое время сквозь этот тяжелый дух начал пробиваться аромат тушенки и баночной пшенки из солдатских пайков, самые голодные и нетерпеливые поглощали утреннюю норму. А от офицерского кубрика разило водкой, луком, салом и чесноком. За час поездки нос Никиты привык к самым резким и неприятным ощущениям, а чуть пригубленное спиртное сглаживало бытовые трудности. Сержанты быстро угомонили и уложили бойцов спать, да и офицеры, проглотив два "флакона" тоже задремали. Сновидений почти не было, в мозгу Никиты крутились и витали какие -то кошмары, от духоты ломило в висках, сохло горло, и распух язык.

Тревожный сон прервал резкий вопль дежурного по вагону о прибытии в Келиту:

- Рота подъем! Выгружаться! Прибываем! Бегом! Бегом!

- Военные! Стоянка поезда десять минута! - сонно пробубнил туркмен-проводник и скрылся досыпать в служебное купе.

Торопливая суета с высадкой на вокзал завершилась в строго отведенное время. Никто не отстал, не потерялся, не исчез. Поезд протяжно загудел, состав дернулся и исчез в сумерках, постукивая колесными парами на стыках рельс. По правую сторону от "железки", простиралась бескрайняя пустыня. По левую, не вдалеке, в сероватом тумане, виднелись высокие горы, далекие вершины которых выделялись заснеженными пирамидами. Туда и придется двигаться. Не в снега конечно, а лишь в ближайшее предгорье.

Батальон ожидал крытый тентом "Урал", и в него загрузили имущество, а курсанты по-взводно, помчались по пересеченной местности, с задачей обогнать технику. Машине предстояло сделать большой крюк по разбитой грунтовой дороге, а бойцам совершить тренировочный марш-бросок по прямой. Итак, кто быстрее, человек или автомобиль?

Быстрее конечно, оказался "Урал". Часть роты в тумане заплутала, и прибыла в полевой лагерь вместо полудня только к обеду. Офицеры смущенно посмеивались, друг над другом, как они неумело сориентировались на местности, а те взвода, что пришли первыми, радостно поглотили завтрак и обед. Некоторым не досталось ни того, ни другого, нечего блуждать вокруг да около! Давно пора лейтенантам и сержантам выучить кратчайший путь.

Началось размещение по конурам. Комбат распределил старших от управления батальона в подчиненные роты. Восьмой роте достался зампотех Антонюк. Все мечтали заполучить замполита Рахимова, но и Антонюк не самый худший вариант. Паршивее всех оказалось девятой роте. С ними разместился начальник штаба Давыденко. Зампотех батальона был тоже не подарок. Антонюка меньше всего интересовали дисциплина и учебный процесс, но с ним тяжело в питании, водился такой грешок, жуткий халявщик и проглот! Все знали: пьет как верблюд впрок, а ест как слон, так, что не прокормить. Но по сравнению с Мироном, золото, а не человек.

Почему место для жилья обзывалось конурами, да потому что по-другому их не назвать. Помещения, в которых предстояло жить командирам, были не единой казармой, а представляли собой несколько слепленных друг к другу каптерок-кубриков. Размер каждого кубрика три метра на три, с почему-то напрочь отсутствующими дверьми. (Двери, скорее всего местные аборигены систематически воровали, поэтому их и не было). Над дверным проемом зияла дыра, в которую вывели колено от трубы, и присоединили к чугунной буржуйке, развели огонь, а затем двумя плащ-палатками, временно, завесили проход. В каптерках ютились командиры. Солдатам поставили просторные лагерные палатки.

Из офицерских комнатушек вымели сор оставленный предшественниками пехотинцами, прибили пыль водой, закидали в печурку-буржуйку дров, растопили. Заволокли внутрь привезенные панцирные койки, установив их в два яруса, застелили постелями, еле-еле втиснули между ними старый обшарпанный стол. В результате обустройства не осталось ни сантиметра свободного пространства. У входа, у очага, посадили бойца кочегарить, и на этом закончили создание уюта в конуре. Истинно походный быт.

Никита облюбовал себе койку на втором ярусе, там по ночам должно было быть гораздо теплее, чем внизу. Шмер лег на нижнюю. Еще две койки первого яруса заняли Недумающий и зампотех. Шурка Пелько долго пререкался со Шмером за овладение нижней кроватью, для него задрать ногу даже выше полуметра огромная проблема, грыжа мешает, а тут придется каждый день сновать вверх и вниз! Мишка тряс ушами, и доказывал, что у него боязнь высоты, и в результате победил в этом споре. День и вечер прошли в бытовой суете по размещению, наведению порядка и подготовке к занятиям. Наконец пришла вечерняя проверка и отбой. Бойцы, уморившись, быстро уснули и только истопники-дневальные подтапливали печи. Кулешов раскалил буржуйку, до красна, и вскоре был выставлен в палатку к взводу, с указанием вернуться через три часа. Успешное начало занятий предстояло "обмыть", а лишние глаза и уши ни к чему.

Незнающий уселся за столом что-то писать в ротном журнале боевой подготовки, но был тотчас же прерван Чекушкиным: