Гусман Смелый

Наконец на рассвете они увидели небо и землю, а когда, рискуя жизнью, пристали к берегам Берберии, то были взяты в плен маврами и увезены в Тунис. Обращенные в рабство, дон Феликс и Мендоса быстро нашли себе хозяина. Дон Феликс попросил пажа не называть его настоящего имени, так как оно, без сомнения, было в этих краях известно, а потому плен его слишком затянулся бы или вообще никогда бы не кончился. Им посчастливилось, так как их купил некий еврей, по имени Давид, знавший кастильский язык и имевший в Испании родственников. Он неплохо обращался со своими новыми рабами, ибо надеялся таким образом получить за них более значительный выкуп, полагая, что, если они дадут о себе знать в Испанию, родные обязательно их выручат. Дон Феликс вел себя весьма осмотрительно и остерегался показывать свою силу, считая, что если он будет узнан, то либо за него назначат огромный выкуп, либо долго еще продержат в плену. У Давида была дочь, прекрасная, как солнце (вот уж нестерпимый испанизм, хотя он до крайности принят у наших рассказчиков! Судите сами: если бы девушка действительно была похожа на солнце, чьи глаза могли бы на нее смотреть? Ваша милость, без сомнения, знает, что сравниваемый предмет не должен быть вполне подобен тому, с чем его сопоставляют, и потому, конечно, принимает, как должное, выражения: «белая, как снег», «знатный, как король», «мудрее, чем Соломон», «поэт, более прекрасный, чем Гомер»). Скажем просто, что она была необычайно красива и весьма неглупа. Ее звали Сусанна, но только именем своим, а не скромностью она походила на библейскую Сусанну,[29] ибо она сразу же остановила свой взор на… – Я уже слышу, как ваша милость хочет досказать: на доне Феликсе; но вот вы и ошиблись, потому что Мендосика[30] был красивее, и, услышав, как он вполголоса напевал в саду, она отдала ему свою душу. Таким-то образом госпожа стала рабой своего пленника, что, однако, нисколько не печалило дона Феликса, потому что эта любовь приносила им обоим некоторые выгоды: когда Давид уезжал по торговым делам в Триполи или Бизерту, они становились полновластными хозяевами дома. Сусанна обычно отправлялась со своими рабами в сад. Она не остерегалась дона Феликса, потому что пленники сказали ей, что они братья. Достав лютню, Сусанна попросила Мендосу спеть, и тот начал так: