Гувернантка

— Не волнуйся. Это было бы слишком просто, — сказал он. — Ты ведь за этим и приехала? Для тебя постель — проверенный способ добиться своего…

— Я ничего не добиваюсь. — Лидия не узнала своего слабого голоса. Она отлепилась наконец от стенки и обеими руками уцепилась за деревянную спинку, словно боялась упасть.

— Ах, виноват, я забыл — ты уже все сделала, что могла, — язвительно проговорил Герман.

— Я не понимаю… Мне ничего от тебя не нужно.

— Да? — притворно удивился Герман. — Зачем же ты явилась?

— Чтобы попросить у тебя прощения. Но я уеду. Сейчас.

Лидия встала, потянулась к сумке, но Герман снова преградил ей путь:

— Нет, не уедешь. Я тебя не отпущу.

— Как это — не отпустишь? — опешила Лидия.

— Очень просто. Тебе же прощение нужно. Потерпи. Может, ты его и получишь. Или заработаешь.

— Если я тебя обидела… — начала Лидия.

— Обидела? Нет. Меня вообще нельзя обидеть. Ты сделала хуже. Ты обманула меня.

— Я хотела все объяснить.

— Не надо ничего объяснять, — поморщился Герман. — Все эти внезапные исчезновения, таинственные появления… Ты подманивала меня, как профессиональный охотник.

— Мне надо было к ребенку, — неожиданно выпалила Лидия. Она не знала, как пробить эту стену недоверия.

— Ах, ребенок! Бедный крошка. Все это ты проделала ради него, ради его счастливого будущего.

— Ты не понял…

— Все я прекрасно понял. Ты только не учла, что у меня есть свое мнение на этот счет.

У Лидии на глаза навернулись слезы. Она закусила губу.

— Как трогательно, — усмехнулся Герман. — Ты прекрасная актриса. Еще немного — и я начну жалеть тебя, даже поглажу по голове. Михаленко повезло, что он взял тебя на роль.

— Разреши мне уехать, — всхлипнула Лидия.

— Нет.

— Ты не имеешь права!

— Ты тоже не имела права!

Лидия отвернулась, смахнула слезы, попыталась взять себя в руки:

— Ты что, всю ночь собираешься меня караулить?

— Ну что ты! У меня был тяжелый трудовой день, и я хочу спать. — Он взял с тумбочки ключи от ее номера. — Я запру тебя с той стороны, а утром открою. Будешь кричать и ломать дверь — сбежится весь персонал и вся группа. Михаленко не понравится, что от него хочет ускользнуть такая талантливая актриса.

Прежде чем Лидия успела что-либо ответить, он скрылся за дверью. Щелкнул замок.

— Спокойной ночи, — глухо донеслось снаружи.

Лидия без сил упала на кровать и зарыдала. Конечно, она виновата, она не имела права его обманывать, но почему он не хочет понять, хотя бы просто выслушать, почему так оскорбляет и унижает ее? «Я люблю тебя. Я согласен ждать. Только не исчезай!» — вспомнила она. Словно два разных человека.

Утром ее разбудил стук в дверь и бодрый голос прокричал:

— Подъем! Автобус выезжает через полчаса!

Лидия оторвала от подушки тяжелую голову и хотела сказать, что не сможет выйти, что ее заперли и когда отопрут неизвестно, но шаги в коридоре быстро удалялись.

Лидия подошла к выходу, подергала ручку. Дверь была незаперта. Оглянулась — ключи лежат на тумбочке. Что это значит? Может, вчерашний разговор с Германом ей только приснился? Или… он утром приходил в ее номер. Что он здесь делал?! Лидия осторожно заглянула в крохотную ванную комнату, словно Герман мог там укрыться. Никого. В зеркале Лидия увидела свое собственное измученное лицо: несчастный взгляд, круги под глазами, золотистый загар как-то сразу посерел. И в таком виде сниматься в кино! Может, сказаться больной?

Когда за ней зашла ассистентка, Лидия сказала, что ей нездоровится, она плохо выглядит и не может сниматься.

— Подумаешь, — отмахнулась ассистентка. — А гримеры зачем? Через полчаса из вас конфетку сделают. Вот у нас в прошлом месяце герой с лестницы свалился, всю щеку ободрал. Ничего — загримировали.

Лидия стала настаивать, но та посмотрела на нее как на сумасшедшую и фыркнула:

— Что, из-за вас теперь съемки отменять?

Пришлось собираться. Настроение было хуже некуда. Чтобы круги под глазами были не так заметны, Лидия надела шляпку из цветной соломки, надвинула ее на глаза.

Вся съемочная группа уже расселась по автобусам. Михаленко поприветствовал Лидию, помог подняться по ступенькам.

— Все! Поехали! — скомандовал он водителю. — В Симеиз!

Лидия двинулась между кресел, ища свободное место. Пятнадцать пар глаз уставились на нее.

— А вот и наша прима! — на весь салон раздался голос Германа. — С добрым утром.

Он сидел в обнимку с молоденькой актрисой, той самой, большеглазой, стриженной под мальчика, что была рядом с ним в ресторане. Девица тихонько захихикала. Лидия, не поднимая глаз, прошла мимо них в конец салона. Все места были заняты, на задних сиденьях лежали костюмы и декорации, она с трудом пристроилась на свободном краешке.

— Стелла! Идите сюда! — замахал руками Михаленко, когда автобус отъехал. — Вот же место.

Оказывается, Андрон Викторович оставил ей почетное место экскурсовода — вертящееся кресло за спиной водителя.

— Стелла, — фыркнул в спину проходящей мимо Лидии Герман, — она же Маня, она же Сонька Золотая Ручка…