Гувернантка

Посол от души расхохотался, прихлопывая себя по колену.

— Ваше величество, вы, как говорят у нас в Штатах, дама что надо!

— Спасибо, многоуважаемый посол. — Королева одарила его ослепительнейшей улыбкой. — Вы тоже «господин что надо». Такие, как вы, нам очень пригодились бы на случай, если отношения с мистером Гитлером осложнятся.

Мэрион удивленно вскинула брови. Королева действовала с молниеносной быстротой. Вступив в непринужденную светскую беседу, она все равно отыскала возможность — и не упустила ее! — протолкнуть свою повестку.

Заметив ее маневр, Кеннеди поспешил его отбить.

— Американский народ не хочет войны, — заметил он, цитируя официальное послание своего правительства, и потянулся за чашкой кофе.

— Даже если на кону стоит судьба демократии? — поинтересовалась королева таким беспечным и дразнящим тоном, что непонятно было, шутит она или говорит серьезно.

Мистер Кеннеди натянуто улыбнулся:

— В прошлый раз мы ввязались в войну, желая защитить демократию. Сами видите, что из этого вышло: теперь миром правит целая толпа диктаторов.

Королева просияла:

— Если бы нас активно поддерживали Соединенные Штаты, если бы мы действовали сообща, мы смогли бы укрепить свои позиции в борьбе с диктаторами!

Мэрион расправила плечи, стараясь скрыть свое потрясение. Королева явно не собиралась так просто сдаваться. В час, когда над ее страной собрались грозовые тучи, не предвещавшие ничего доброго, эта самолюбивая женщина превратилась в умелого и храброго дипломата! Вот только поможет ли это?

На мгновение в комнате повисла тревожная тишина. Миссис Кеннеди прочистила горло и расправила юбку. Король уставился в потолок. Кеннеди опустил на стол чашку с кофе и склонил голову вниз, пряча лицо. А когда вновь его поднял, на нем играла ослепительная улыбка.

— Ваше величество, вам непременно надо побывать в Америке!

— С королевским турне! — подхватила королева, радостно захлопав в ладоши. — С превеликим удовольствием! А то я знаю всего троих американцев: Фреда Астера, Джона Моргана[64] и вас!

Послышался взрыв всеобщего хохота. Напряженный момент миновал. Мало того: дипломатический маневр королевы закончился неоспоримой удачей. Мэрион, сидевшую в самом дальнем углу, охватило теплое чувство почтения к этой женщине. И король, по всей видимости, тоже его разделял. Он смотрел на супругу с нескрываемым восхищением.

А королева как ни в чем не бывало продолжила разговор о Гитлере. Голос у нее так и подрагивал от воодушевления.

— Знаете, моя свекровь, королева Мария, на дух его не переносит! Жалуется, что немецкий в его устах звучит вульгарно и мерзко!

А чуть позже Маргарет пересказала свой разговор с одним из старших сыновей Кеннеди:

— Его зовут Джон, но все называют его Джеком. Однажды он взорвал петардой стульчак в туалете!

— Что?! — возмущенно переспросила Лилибет.

— Да-да! В школе. Шутки ради! — восторженно продолжила Маргарет. — Но у него потом были страшные неприятности. Директор принес этот самый стульчак на церковное собрание и как начал им трясти!..

— Бедные его родители. — сочувственно проговорила Аллах. — Такие юноши ничего в этой жизни не добиваются.

Наступил 1939 год. В марте Гитлер захватил Прагу. Всеобщие опасения сбылись — Чехословакия фактически перестала существовать. Мюнхенское соглашение уже не имело ровным счетом никакого веса, немецкого посла выслали из Лондона, а Великобритания дала Польше железные гарантии того, что непременно окажет ей помощь в случае вооруженного вторжения. Крепкие отношения с Америкой на случай новой войны стали теперь не просто желательны, а прямо-таки необходимы.

Королевское турне по Канаде и Соединенным Штатам назначили на май. Теперь ни у кого не оставалось сомнений в его важности, хотя сама королева по-прежнему видела в этой поездке лишь увлекательное приключение и не более того. Ее влекла мировая сцена, на которой ей теперь предстояло выступить в роли национального духоподъемного символа.

Легкость и непоколебимое чувство юмора, которыми она была наделена сполна, не оставляли ее ни на миг.

«Пока-пока, дружочек-пирожочек, — говорила она кому-нибудь из друзей по телефону. — А с нацистами мы еще поквитаемся!»

И в этом задоре Мэрион ощущала нотки облегчения. После нескольких напряженных лет монархия наконец обрела смысл.

Подготовка к турне подразумевала, помимо прочего, пошив новых нарядов для королевы. Норман, к его огромной радости, вновь был призван во дворец. Как-то утром Мэрион столкнулась с ним в коридоре — он куда-то спешил, точно Белый кролик из книжки про Алису.

— Совсем сбился с ног! — сообщил модист. — Меня ждут оборки и рюшки, без которых нам никак не победить фюрера! Платья, которые низвергнут Геринга! Подолы, которым предстоит изгнать Гиммлера! Юбки, которые спасут этот мир и даруют ему свободу!

— Вы в своем репертуаре, Норман, — со смехом ответила Мэрион.

Он кивнул на свою спутницу — невысокую пожилую женщину, едва видную за стопкой шелка, тюля и кружев светло-карамельного цвета, которую она несла в руках.