Гувернантка

Ближе к девяти, десяти часам вечера к дому приезжала машина. Это был Дмитрий. Екатерина Филипповна сказала, что он живет здесь временно из-за ремонта в своей квартире. Дмитрий выдавал деньги каждую неделю и обычно разговаривал только с Катей по поводу оплаты счетов и других домашних забот.

Кроме трех доберманов, у которых был большой вольер, в гараже жил кот Савелий. Мы его почти не видели. Первый раз я узнала о коте, увидев его сидящим на краю детской площадки. Я решила, что кот принадлежит кому-то из соседей, но Екатерина Филипповна рассказала, что раньше кот жил в доме, но у Илоны аллергия на животных, кота сослали в гараж. После этого он одичал. Перестал подходить к людям, надолго убегал.

А еще на одной из кухонных полок я нашла роман Шарлотты Бронте «Джен Эйр». Я почувствовала себя современной Джен Эйр. Я тоже гувернантка и сирота. Кто мой работодатель я узнала после того, как была принята на работу. Когда я дошла до места в романе, где мистер Рочестер упал с лошади, я вспомнила как упала, когда шла на собеседование и свалила Сергея Александровича. Помнится я даже отложила книгу, чтобы вспомнить эту сцену в деталях… Во всем я проводила параллели с романтическими героями, если выдавалось свободное время. Гувернантка и владелец замка с темным прошлым. Порой сил хватало только на полстраницы, бывало, что я перечитывала какую-нибудь главу, чтение двигалось медленно. В выходные дни Максим Максимович приходил только вечером – погулять с собаками. Это была обязанность Екатерины Филипповны и его.

Сергея Александровича я видела не часто. Обычно поздно вечером в пятницу. Если на выходные планировались гости, он мог приехать в четверг. Почему-то я решила, что он не женат на Илоне.

Как только я узнала, как ее зовут, я сразу провела аналогию с леди Ингрэм1. Я не имею в виду, что строила матримониальные планы в отношении своего работодателя всерьез. Но мне нравилось фантазировать на эту тему. Например, играя с ребятами, я представляла, что Сергей Александрович увидел меня из окна и думает, что как же нам весело и хорошо и что непременно он должен к нам присоединиться. Он играет с нами в снежки, а затем предлагает сходить к озеру, а затем… затем Илоне необходимо срочно вернуться в Москву, и она уезжает, и мы вместе проводим вечер… Я могла пребывать в этих грезах в течение всего дня, я мысленно представляла наши диалоги, придумывала ситуации нас сталкивающие: снежную бурю, нападение на дом вооруженных людей в масках (безусловно каких-то преступников), смертельное ранение на охоте и другие маловероятные события. И везде я вела себя необыкновенно смело, героически, вызывая всеобщее восхищение. При любой возможности я бежала от реальности. Причина этого была не только в том, что будни были слишком однообразны. Это была присущая мне черта, смотреть на действительность, как на что-то нереальное и верить фантазиям так, будто они происходят на самом деле.

Джен Эйр любила подниматься на крышу и смотреть за горизонт, думая об иной жизни, а я искала иную жизнь в непроницаемой черноте леса, стоя вечером перед окном детской комнаты.

Илона была красивой девушкой, моей ровесницей, но это я узнала позже. Тогда мне казалось, что она старше. У нее было милое лицо, длинные волнистые волосы. Она смотрела на всех свысока. Если она с кем-то из нас заговаривала, то тон ее не допускал диалога, надо было только выслушать ее и сделать то, что она просит, вернее приказывает (повода просто поговорить у нее с нами не было). Она носила исключительно обтягивающие и сильно декольтированные вещи, платья и юбки мини. Весь ее гардероб состоял из черных вещей. За глаза Катя иногда, называла Илону Чертякой.

Илона поздно вставала, поэтому по выходным мы отправлялись к озеру сразу после завтрака, чтобы не шуметь во дворе. Меня никто не просил о тишине, просто проснувшись в первый выходной день в этом доме, я поняла, что дом спит. Кроме Кати никто не поднялся, и я решила за благо уйти подальше и вволю бегать и скакать, кричать и шуметь, не думая кого-нибудь разбудить.

Илона не общалась ни с детьми, ни со мной. Интуиция мне подсказала, что детям и ей лучше не пересекаться, поэтому, если я ее и видела, то случайно в окно. Даже, когда Сергей Александрович был дома, дети – мои подопечные, проводили время со мной и Екатериной Филипповной на кухне, в детской, но ни с отцом. Он мог зайти после приезда в игровую комнату, где были дети или перед отъездом в воскресенье. По пятницам он спрашивал нравится ли им тетя Таня, а в воскресенье говорил что-нибудь банальное вроде, хорошо учитесь, слушайтесь взрослых и тому подобное. Мне очень хотелось как-то развить это общение. Но для этого надо было самой заговорить с Сергеем Александровичем, а я робела перед ним, как и его дети, которые за всю неделю ни разу не спрашивали скоро ли приедет отец. Катя и я были их самыми близкими людьми. Даже с Василием, которого они тоже видели не часто, они чувствовали себя свободнее, чем с отцом.