Гувернантка с секретом

– Вероятно, вам очень хочется, чтобы английской шпионкой оказалась именно я?

На лице Якимова снова мелькнула тень сомнения, но он быстро справился с собой и уверенно ответил:

– Не вы, а граф Шувалов. Вы – маленькая глупая девочка, которую он бесстыдно использует.

– Вот как?!

Совершенно не к месту, но ситуация стала забавлять меня. Быть может, оттого, что я все больше убеждалась – Якимов не британский агент, не предатель. Но, по нелепому стечению обстоятельств, он принял за агента меня.

Наверное, я даже чувствовала себя в безопасности теперь и точно знала, что минута-другая, и все разрешится. Может быть, я когда-нибудь даже стану вспоминать это со смехом…

– Вынуждена спросить, – продолжила я несколько язвительно, – вы с моим дядюшкой, судя по всему, большие друзья? – И, совсем уж осмелев, добавила: – Быть может, даже намеревались породниться через мою мать?

– Намеревались, – в тон мне отозвался Якимов. – Да только матушка ваша предпочла другого, а дядюшка, вместо того чтобы сестрицу вразумить, позволил ей с Тальяновым уехать – на верную смерть.

– Ах, вот в чем дело?… – не удержалась я. – То-то меня аж передергивало, когда вы мне руку целовали при знакомстве. А оказывается, еще моя матушка вам от ворот поворот дала.

Якимов ничего на это не ответил и даже не спешил меня обвинять в шпионаже в этот раз – лишь, заложив руки за спину, нервно ходил из угла в угол. Кажется, он был близок к тому, чтобы поверить мне.

Вот только из коридора в этот момент послышались три коротких свистящих звука, дверь распахнулась, прежде чем Якимов успел даже обернуться, и вошел Стенин. Последние мои сомнения, что он и есть Сорокин, рассеялись, потому как в руке он держал револьвер. И моментально, не дав нам опомниться, сделал еще один выстрел, от которого Якимов глухо охнул и, покачнувшись, ухватился за рану на животе.

Я успела отметить, что рукой он потянулся к смит-вессону, который сам же клал на стол, но следующий выстрел Стенина не дал ему этого сделать. Падая, Якимов задел лампу рядом с револьвером, та опрокинулась и мгновенно потухла, погружая комнату во тьму.

Еще не понимая, сколь мне повезло, что первой Стенин решил убить не меня, я скользнула за голландку, уходя из поля его зрения. Всем сердцем я надеялась тогда, что в полутьме комнаты Стенин меня не заметил.

Напрасно.

– Лидия Гавриловна, выходите, – позвал он, – не шутите со мной так.

Я замерла, что было сил вглядываясь в темноту и стараясь даже не дышать. Судя по тому, что Стенин не заглянул за печь сразу, он все же не видел, где я укрылась, поэтому, решившись, я погладила пальцами зажатую в руке шпильку, после чего бросила ее в стену, туда, где никого не было.

С тихим звоном шпилька ударилась об пол – тотчас раздался выстрел, оставивший, должно быть, дыру в стене. Стенин понял, что его провели и меня там нет.

«Остались ли у него еще патроны?» – изводилась я вопросом в полной тьме и тишине. Стенин, кажется, тоже перестал дышать, чтобы услышать каждый мой шорох.

Решив не искушать судьбу, я сжала в руке две оставшиеся шпильки, но – сделать ничего не успела. Резкий щелчок, с которым взводят курок револьвера, сложно с чем-то перепутать. Блестящее в полутьме дуло револьвера целилось в меня на расстоянии трех шагов.

А что, если я ошиблась, что, если он сделал пять выстрелов, а не шесть? Или револьвер семизарядный? Или у него есть чем перезарядить оружие? Эти мысли роились в моей голове, пока я как завороженная смотрела в глаза Стенина.

Но внезапно в комнате стало очень светло – я невольно перевела взгляд на дверь, откуда лился свет, и увидела стоящую на пороге мою воспитанницу. В одной руке она держала светильник, а в другой, дрожащей как осиновый лист, смит-вессон. Тот самый, до которого не дотянулся Якимов.

– Денис Ионович… – не очень твердо сказала Мари. – Положите револьвер и отпустите мою гувернантку.

Стенин, который тоже перевел взгляд и оружие на дверь, увидев Мари, как будто испугался и тотчас опустил револьвер.

– Мари, деточка, – сказал он, протягивая к ней руку, – она не гувернантка, а шпионка. Она шпионила все это время за вашей семьей. А я… я…

– Я знаю, кто вы! Вы мой дедушка. Я поняла все. Отпустите ее, пожалуйста.

– Отдай револьвер, Мари! – Стенин сделал еще шаг – уже увереннее – и почти коснулся оружия, если бы Мари резко не отступила.

Я, слушая сей диалог, была сплошным комком нервов – в любую секунду Сорокин мог просто отобрать у девочки оружие. Или же Мари подчинилась бы его воле сама – это ведь ее дед.

Не рискуя больше, я бросилась Стенину наперерез. Протянула руку к смит-вессону, и Мари, словно обессилев, сама тотчас выпустила оружие.

Стенин дернулся было, чтобы помешать мне, но я, одновременно взводя курок и упирая дуло ему в грудь, яростно велела:

– К стене! В комнату, живо! И бросьте револьвер!

Он чуть отступил, медленно поднимая руки, но подчиняться мне и бросать оружие не собирался – лишь присутствие Мари ему мешало перейти к решительным действиям.

Но и мне она мешала тоже. Я считала, что ей незачем видеть дальнейшее.

– Мари, уходите, позовите кого-нибудь!