Гувернёр (СИ)

— Вам, кажется, нельзя здесь быть, — прошептал над его ухом вкрадчивый холодный голос.

Мужчина резко обернулся, на автомате нашарив в кармане плаща четки, и встретил недобрый взгляд прищуренных глаз Скорпиуса Малфоя.

— Изыди, именем Господа! — угрожающе крикнул инквизитор.

Скорпиус вскинул бровь и, преспокойно заглянув в детскую кроватку, поинтересовался:

— И зачем вы снова здесь? Да еще и в комнате моей дочери? Хотите найти источник бессмертия — милости прошу в мою лабораторию, я там алхимичу, не здесь.

— Я не боюсь вас, — с вызовом сказал инквизитор. — И вы, помяните мое слово, поплатитесь за то, что сделали с моими предшественниками.

— И что я сделал с ними?

— Я видел те могилы!

Лицо Скорпиуса обрамила маска раздраженности. Он поправил балдахин над кроваткой и, снова шагнув за спину гостя, тихо заговорил.

— Если вы думаете, что мы с женой хороним инквизиторов рядом с замком — вы идиот. Могил тринадцать, а ваших коллег у нас было…минимум тридцать.

Инквизитор невольно растерялся. Хозяин дома пугал его еще сильнее неизвестности, подстерегавшей в стенах этого жилища.

— Дети — это ж цветы жизни, — протянул Скорпиус безо всякой философской нотки в голосе. — Мы все живем ради детей, так ведь? Даже, если детей уже нет.

Гость нервно сглотнул скопившуюся во рту слюну.

— Как вы думаете, мсье, кто похоронен около замка? Если не ваши коллеги.

— Понятия не имею. Надеюсь, услышать от вас, лорд Малфой.

— Я — мертв, моя жена — мертва, — глухо произнес Скорпиус. — Как вы думаете, какие дети рождаются у мертвецов?

Глаза инквизитора расширились до размеров монет. Скорпиус и бровью не повел.

— Там похоронены наши дети, которые родились мертвыми. Да, мсье, тринадцать. Да, все наши. За пятьдесят-то лет.

— Я не…

— А она выжила, — улыбнулся Скорпиус, сжав быльце кроватки длинными пальцами. — Четырнадцатая. Для этого, клянусь Богом, я трижды и четырежды выводил новую формулу эликсира бессмертия, мы с Доминик ждали ее пятьдесят лет. Представляете, как мы любим это маленькое существо?

Инквизитор промолчал.

— А сейчас вы отвлекаете Доминик замерзшим мальчиком, пролазите в мой дом с одной-единственной целью — уничтожить нашу семью. И решили начать с детской, — ледяным тоном продолжил Малфой. — Не хочу показаться невежливым, но сегодня вы умрете.

— Где мальчик? — поинтересовался Скорпиус, спустившись в гостиную с дочерью на руках.

— Накормила и отправила подальше отсюда, — ответила Доминик. — Где инквизитор?

Скорпиус возвел глаза к потолку.

Доминик смиренно кивнула.

— Придут и другие, — в который раз произнесла она.

Скорпиус присел на диван и улыбнулся уголками губ.

— И мы их встретим, — просто сказал он. — Но после Рождества.

И больше не вспоминали ни о Филиппе, ни об инквизиторе. А надо ли?

Через каких-то пару дней их ждет все та же квартира на Шафтсбери-авеню, пустующая, но не утратившая своей важности. Жилище, в котором они встречались с нужными и родными людьми (или точнее нелюдями) каждое пятое Рождество, жилище, в котором вершилось все хорошее и забывалось все плохое, жилище, в котором когда-то очень давно все и началось.

Квартира, которую давным-давно, при жизни, купили тайком обрученные при жизни Скорпиус и Доминик, часто оставалась без хозяйского присутствия, но сейчас, пусть и не каждый год, она полна народу. Чета Малфоев, а теперь еще и их долгожданная новорожденная дочь, Луи и Джейд, с их пятью «волчатами», трое из которых терроризируют Хогвартс своей учебой, самый счастливый в мире холостяк Альбус и его сын, унаследовавший вампирские гены отца и страсть к криминальной сфере — на Шафтсбери-авеню соберется одна большая семья, пусть и не человеческого рода.

Сэра Генри Тервиллигера Скорпиус больше никогда не вспоминал. Как-то судьба больше не переплела их пути, что ж, это к лучшему.

О чокнутом подростке Бартоломью тоже не слыхал. Как сложилась его судьба? Наверняка неплохо, с такими-то связями.

Так и не вспоминал о Мэгги, младшей из детей лорда. И не удосужился узнать.

Единственная, кого гувернер всегда вспоминал с теплом и улыбкой — леди Элизабет, так похожая на его жену своими непослушными рыжими волосами и мягкими чертами лица. Эту юную леди он не забудет никогда: сейчас это имя носит его дочь и, возможно, она вырастет похожей на леди Тервиллигер.

Если и будет, то Скорпиус будет счастлив, хотя никто и не мог понять, чем так дорога ему девчонка, которую он воспитывал меньше, чем полгода во времена своей буйной бессмертной юности. Может лишь Луи, который всегда читал друга, как открытую книгу, догадывался, что в маленькой рыжеволосой леди Скорпиус Малфой увидел надежду, если не сказать провидение, на то, что его любимая Доминик может еще появиться на этом свете.

Мысли о Шафтсбери-авеню, постепенно вырисовывавшие в голове милый образ леди Тервиллигер, хаотично бились в голове Скорпиуса, когда тот, осторожно держа ребенка на руках, стоял на пороге своей лаборатории и, рассеяно глядя, как догорает в печи одежда инквизитора, что-то прошептал самому себе, но все же был услышан.