Гузи-гузи

Коломиец действительно не заставил себя долго ждать. Войдя в комнату, он, наклонившись, поцеловал Валентине Андреевне руку и преподнес изящную алую розу, почти бутон, на длинном крепком стебле.

«Приятно, черт возьми, когда за тобой ухаживают», — подумала Вершинина.

— Благодарю вас, Иван Кузьмич, какая прелесть! — она взяла розу и вдохнула ее тонкий, едва различимый аромат.

Коломиец недавно перенес серьезную операцию, но держался подтянуто и молодцевато. Короткие, волнистые, тщательно уложенные волосы не были еще тронуты сединой, хотя ему перевалило за пятьдесят. У Коломийца было приятное, открытое лицо, широкий «крестьянский», как обозначила его Вершинина, лоб, живые умные глаза и четко очерченные полные губы.

— Иван Кузьмич, здравствуйте, рады вас видеть. Как обычно? — уважительно, чуть наклонив голову вправо спросил тихо вошедший официант, высокий, худощавый шатен с гладко зачесанными назад волосами.

— Ты, Женя, вкусы мои знаешь… — авторитетно произнес Коломиец, усаживаясь поудобнее, — главное, чтобы мясо не пересохло, а за остальное я спокоен.

Ловко развернувшись на пятках, официант удалился также бесшумно, как и вошел.

Иван Кузьмич перевел лукавый взгляд на Валандру.

— Я взял на себя смелость заказать те же блюда, которые были в прошлый раз, вы не против?

— Ни в малейшей степени, — улыбнулась Вершинина, стараясь вложить в эти слова все обаяние, на которое была способна.

— Итак, о чем же мы будем беседовать? — вкрадчиво произнес Коломиец, растекаясь в блаженной улыбке.

Ивану Кузьмичу нравилось одновременно разыгрывать роль заботливого отца и галантного кавалера.

— Иван Кузьмич, как это ни банально звучит, мне опять нужна ваша помощь. — Вершинина кокетливо и виновато улыбнулась.

— Валечка, можно я буду вас так называть? — игриво спросил он и после легкого утвердительного кивка Валандры, продолжил: — Вы ведь знаете, что мне трудно вам отказать… Но что, если нам вначале немного поговорить о нас самих, о погоде, о планах на будущее, о том, как мы проводим досуг, чтобы, так сказать, найти точки соприкосновения, вы не возражаете?

Принесли заказ. Женя наполнил фужеры.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Коломиец и принялся протирать приборы салфеткой.

Когда официант, который, скорее, напоминал персонаж театра теней, вышел из кабинета, Иван Кузьмич пристально посмотрел на Вершинину, как бы испрашивая у нее ответа на свое предложение.

«Обаятелен, старый лис, — ничего не скажешь!»

— С превеликим удовольствием побеседую с вами, Иван Кузьмич. Вы очень интересный человек, — польстила она государственному мужу, — ничто так не расширяет кругозор, как общение с незаурядными людьми. Ну, может, только книги или путешествия… Хотя Ларошфуко недвусмысленно говаривал: «Куда полезнее изучать не книги, а людей».

Вершинина чувствовала, как приятно ее невинная лесть щекочет самолюбие Коломийца, лицо которого, как он ни старался это скрыть, озарилось удовлетворенной улыбкой.

«Лесть — это фальшивая монета, которая имеет хождение только благодаря нашему тщеславию», — вспомнила Валандра другой афоризм Ларошфуко.

— Ну что вы, чем же я так интересен? — с наигранной скромностью пропел Коломиец.

— Иван Кузьмич, — Вершинина шутливо погрозила ему пальчиком, — «уклонение от похвалы — это просьба повторить ее».

— Это опять ваш Ларош… — замялся Коломиец.

— …фуко, — помогла ему вынести на свет божий фамилию моралиста Валандра.

— Да, да… — поторопился согласиться Коломиец, — вот, например этот Ларош… фуко, чем он занимался?

Вершинина чуть со смеху не покатилась. Делать нечего, придется разжевать Кузьмичу, кто такой Ларошфуко и чем он прославился, коптя небо.

Они уже вплотную приблизились к десерту, когда более-менее подробно обсудили ряд культурно-жизненных тем, как то: чтиво, проблема взаимопонимания полов, влияние просвещения на изысканность манер, преображающее влияние изысканных манер на мужчин и женщин в процессе развития их обоюдного интереса друг к другу, а также роль вышеназванных манер в стимуляции полового и общечеловеческого влечения высоких, но слегка закомплексованных натур (к числу которых Кузьмич поспешил себя отнести), отдых вдвоем и порознь, преимущества и недостатки первого и второго способов, семейная жизнь как источник быстропроходящих радостей и непреходящая ценность в плане воспроизводства себе подобных, как твердая опора и галлюцинирующий маяк посреди гибельной вселенской круговерти и т. д., и т. п.

— Иван Кузьмич, — Вершинина подумала, что пора, наверное, направить разговор в нужное русло, — вы ведь знаете Буторина?

Коломиец удивленно поднял брови.

— Знаю, конечно. Он что, замешан в каком-то кровавом убийстве?

— Он ни в чем не замешан, просто я хотела у вас узнать, как у человека, который в курсе кулуарных дел, происходящих в нашем правительстве… — тут она понимающе улыбнулась.

Иван Кузьмич заинтересованно посмотрел на ее, молчаливо предлагая продолжать.

— Я предполагаю, что там постоянно происходит какое-то движение. Я имею в виду, кто-то идет на повышение, кого-то перемещают вниз, все эти рокировки происходят по какому-то плану, ведь так?