Гвардеец Бонапарта

– Добрый вечер, мадам Ренуа, – Доминик отвесил низкий поклон, затем представил Лауру и сказал, – мадам Ренуа, Лаура, – мой деловой партнер.

Лауре удалось скрыть свое удивление. Мадам Ренуа была одной из самых богатых женщин Нового Орлеана. Ее последний муж разбогател, успешно торгуя сахарным тростником и индиго. Может быть и правда не было ничего загадочного в богатстве Доминика Юкса, просто он был купцом с хорошими связями.

– Давайте пройдем в сад, – предложила мадам. – Сегодня здесь собрались все, кто хоть что-нибудь из себя представляет, за исключением моих дорогих Жана и Пьера.

– Вы говорите о Жане и Пьере Лафитах? – спросила Лаура.

– И ни о ком другом. Возможно, они появятся позже. Им доставляет огромное удовольствие водить за нос полицию, губернатора Клейборна, – засмеявшись, мадам впереди своих гостей пошла к дому.

– Она не должна иметь дело с пиратами, – прошептала Лаура, когда Доминик ввел ее в холл, где уже было множество людей.

– Возможно ты и права, – согласился Доминик, подходя к высокой лестнице, которая казалось вела на самый верх к потолку.

– Какая толпа народу! – Лаура чувствовала себя так, будто все присутствующие в зале жители Нового Орлеана посмотрели на них.

С застывшей улыбкой и придерживаясь за руку Доминика, девушка следовала за мадам Ренуа, медленно шедшей вперед по клетчатому паркетному полу.

Несколько раз Доминик останавливался, чтобы представить ее своим знакомым. Большинство из них Лаура уже знала, однако, любезно приветствовала их, скрывая свое волнение и стараясь не слышать шепот за спиной.

Наконец, они вышли в сад. Арка из живой изгороди открывалась в просторный сад, где уже находилось много народа. Каждое дерево, каждый куст на аллеях и дорожках были освещены бумажными японскими фонариками. Столы возле мраморного фонтана ломились под тяжестью фарфоровых и серебряных сервизов. На них было множество всевозможных пирогов и пирожных, целые флотилии копченых лососей, блюда из креветок, лангустов. Хрустальные графины с вином и лимонным виски, а так же целиком зажаренные туши барашков и поросят.

В белой открытой беседке играл струнный квартет, наигрывая прекрасные мотивы и клубы тумана кружились среди танцующих пар.

Мадам Ренуа представила Доминика какому-то владельцу корабельных верфей и Лаура в пол-уха рассеянно слушала их разговор, пока не заметила среди гостей майора Габриеля Вилье. Она не забыла своего обещания выкупить на свободу сына Мейзи.

«Может быть, сегодня этот человек будет посговорчивей».

– Извините меня, – сказала она, – мне необходимо поговорить с одним человеком. – Девушка протиснулась сквозь толпу и прикоснулась к рукаву майора.

Улыбка на лице Габриеля тут же исчезла, как только он увидел Лауру.

– А-а, мадемуазель Шартье, – кланяясь, уныло поприветствовал он ее.

– Я бы хотела извиниться перед вами за то, что случилось позавчера, – сказала девушка, одаряя его своей самой обаятельной улыбкой.

– Друзьям нет нужды извиняться. Я уже почти совсем забыл из-за чего мы с вами спорили.

– Мы говорили об одном из ваших работников, о человеке, которого зовут Тим.

– Ах, да! Об этом большом Нигере, которого купил отец, – майор поднес к губам бокал и отпил виски.

Лаура с трудом скрыла свой гнев. Ее горячность и темперамент не могли помочь в разговоре с этим богатым молодым плантатором.

– Я собираюсь предложить вам семьсот пятьдесят американских долларов. Мне кажется, что это вполне подходящая плата за такого работника… Ей даже стало тошно от того, что приходилось торговаться о стоимости человека.

– Да, достаточная плата, но у нас в этом году чертовски хороший урожай сахарного тростника. Вы должны понять мои проблемы.

– О каких проблемах ты говоришь, Габриель? – раздался за ними знакомый голос.

Это был Доминик. Лаура удивленно посмотрела на него.

– Так вы знакомы?

Габриель пожал руку Доминику.

– Месье Юкс долгое время был другом нашей семьи.

Лаура не смогла скрыть свое замешательство.

– Но я думала, Доминик, что тебя здесь давно не было.

Он улыбнулся и, казалось, не обратив внимания на ее вопрос, спросил:

– Можно я вмешаюсь в ваш деловой разговор?

Габриель засмеялся.

– Мадемуазель Шартье и я просто спорим о цене одного из нигеров на плантациях моего отца.

– Он не… он сын Мейзи, – не сдержавшись гневно воскликнула девушка, – мой отец имел глупость продать его старшему Вилье.

Габриель в изумлении вздернул голову.

– Оказывается мадемуазель просто на удивление сентиментальна.

Доминик улыбнулся. Раздраженная Лаура отвернулась, не обратив внимания на стальной безжалостный блеск в глазах своего спутника, пристально смотревшего на Габриеля. Она подошла к столику с напитками и взяла бокал вина.