Гвардии «Катюша»

В ночь накануне наступления мы установили боевые машины на огневые позиции вблизи переднего края вражеской обороны, с большим риском подвезли к ним ракеты и уточнили график огня по времени и месту. Делая это, мы и не предполагали, что завтра девять наших маленьких «катюш» сыграют прямо-таки решающую роль в прорыве столь крепкой обороны врага.

Ранним утром 17 июля 1944 года началось мощное артиллерийское наступление на Стрежневском плацдарме на сильно укрепленную оборону гитлеровцев. На широком фронте забушевала с нарастающей силой стальная метель. Стреляли тысячи артиллерийских орудий, сотни боевых машин гвардейских минометных частей, нещадно бомбили врага сотни наших самолетов. В стане фашистов свирепствовал ураган огня. Огромные клубы дыма и пыли образовали широкое черное облако, медленно сносимое ветром на юго-запад. Непрерывный зловещий рев от выстрелов и разрывов разносился на десятки километров. Воздух наполнился гарью и смрадом, трудно стало дышать. Этот кромешный ад длился более часа. Казалось, все будет сметено нашим могучим огненным шквалом.

Внезапно стрельба прекратилась, лишь часть артиллерии перенесла свой огонь в глубину, готовясь сопровождать атаку пехоты огневым валом. С командного пункта взлетела серия зеленых ракет, и тут же поднялась в атаку наша пехота. Отовсюду слышались громкие призывы: «За Родину!», «Вперед!», «Ура!».

Начали поступать доклады командиров атакующих дивизий. На участке 54-й армии, ранее отличившейся при прорыве блокады Ленинграда, наступление нашей пехоты продвигалось медленно. Ожили некоторые вражеские огневые точки. Стрелковые подразделения несли потери, часто залегали. Артиллерия стремилась уничтожить опорные пункты немцев, но на это уходило много времени. Темп наступления явно снижался. А вот на участке 1-й ударной армии атака пехоты была более успешной. Стрелковые подразделения уверенно продвигались вслед за непрерывным огнем гвардейских минометов. Уже с половины артподготовки маленькие «катюши» начали сыпать по врагу свои ракеты М-8. Большинство боевых машин заряжалось 48 ракетами, другие — 36. Они выпускали одновременно, за 10–15 секунд, почти 400 ракет, а так как командир бригады поставил на каждую установку усиленный расчет из 12–16 человек, то перезарядка и повторение залпа производились буквально через каждые 10–12 минут. Стрельба велась боевыми машинами по мере их готовности, поэтому полет ракет на позиции противника получался почти непрерывным, отчего гитлеровцы оказались под постоянным огнем. «Катюшам» вторили артиллерия и танки. Меняя прицел, снаряды маленьких реактивных орудий постепенно улетали все дальше в глубину гитлеровской обороны. Получался своеобразный огневой вал, за которым шла пехота, очищая окопы, траншеи, блиндажи и добивая фашистов. Конечно, непрерывная стрельба с одной позиции стала возможной лишь благодаря абсолютному господству в воздухе нашей авиации и надежному подавлению артиллерийских батарей противника нашей ствольной артиллерией.

За успешными действиями маленьких «катюш» с одобрением наблюдали члены Военного совета фронта и представители Ставки: генерал-полковник С. М. Штеменко, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и маршал авиации Г. А. Ворожейкин. Я доложил командующему фронтом, что это ведут огонь те самые «малышки», которые мы сами сделали. Они вполне оправдали себя.

Начались бои за Пушкинские Горы. Я на «додже» с разведчиками и радиостанцией, со связистами на «виллисе» немедленно выехал туда. Фашисты не выдерживали наступательного натиска наших войск, поспешно отходили, зло отбиваясь арьергардными подразделениями на опорных пунктах.

Очень больно было видеть, во что превращены издавна дорогие каждому советскому человеку пушкинские места: парк и рощи наполовину вырублены, Святогорский монастырь полуразрушен и заминирован, родовой дом Пушкиных в Михайловском горел; домик Арины Родионовны развален, бревна его использованы немцами на блиндажи и на топливо.

Кстати, о блиндажах. По пути нам попались оставленные фашистами блиндажи, в которых ранее размещался, очевидно, большой штаб фашистов. Блиндажи, хорошо отделанные, оборудованные, обставленные даже мягкой мебелью, удачно «вписывались» в холмы и были тщательно замаскированы. Через окна виднелись накрытые столы с яствами и винами, но все это явно отдавало имитацией «поспешного бегства» их хозяев. Поэтому, когда разведчики открыли первый блиндаж, входить туда я им не разрешил. Слишком подозрительно все располагалось и слишком соблазнительными и свежими казались продукты. Да и вино могло быть отравленным. Второй блиндаж я собрался было открыть сам, но, взявшись за ручку, как-то сжался под влиянием неприятного предчувствия. Я повиновался ему и не стал открывать дверь. Приказал принести длинную проволоку и привязал ее к ручке двери. Укрывшись метрах в двадцати, я сильно дернул за проволоку, и в ту же секунду блиндаж взлетел в воздух. Мы расставили возле остальных блиндажей таблички с надписью «Заминировано» и сообщили об этом начальнику инженерных войск фронта.