Гвендолин

Без Ингвара комната, как это не удивительно, кажется пустой и неуютной. Торопливо раздеваюсь, складывая одежду на лавку и, оставшись в тонкой нижней сорочке, ныряю под одеяло. Сон приходит мгновенно, как будто только и ждал, когда моя голова коснется подушки.

Крипта под Кинлохом все так же нагоняет на меня ощущение жути, хоть я тут не впервые. Потрескавшиеся стены, множество галерей и проходов, ниши, в которых лежат останки усопших – все точно такое же, каким я его и запомнила. Только что я тут делаю, ведь я должна быть за много миль от родных мест?

Прижимаю ладонь к холодному влажному камню стены, ощущая под пальцами привычную шероховатость материала, маленькие зазубринки и трещинки, капельки воды, выступившие на их поверхности. Слишком реалистично для сна. Просто поразительно реалистично.

– Здравствуй, Гвени, – тихий журчащий голос духа-хранителя отвлекает меня от созерцания окрестностей. Когда-то она была человеком, когда-то ее звали Айне. Теперь же ее предназначение следить за тем, чтобы Гиллаган не восстал, как это случилось около двадцати лет назад.

– Здравствуй хранительница, – недоуменно киваю в ответ. – Как я сюда попала?

Я снова принимаюсь вертеть головой, разглядывая окружающие меня стены и саркофаги.

– Это я тебя позвала Гвени, – шепчет дух. Только от шепота этого почему-то становится совсем не по себе. – Нам нужна твоя помощь!

В этот момент воздух, словно что-то сотрясает, а по серой каменной стене бегут новые трещины. Несколько саркофагов падают на землю и раскрываются, являя на свет останки, спрятанные там. Костлявые истлевшие конечности, завернутые в некогда белый саван, выскальзывают наружу.

– Поспеши, Гвени! Совсем мало времени осталось, – сверкает глазами хранительница, обводя взглядом окружающую нас жуткую картину. – Кинлох может погибнуть!

Последние слова заглушает прокатившийся по галереям крипты гул. По земле под ногами бежит змейка раскола, каменный пол крошится, словно сухая лепешка. Я делаю шаг к стене, но не успеваю, разлом поразительно быстро расширяется, и я падаю вниз.

А через секунду вскакиваю с кровати… Это всего лишь сон… Жуткий… Страшный… И до ужаса правдоподобный...

Глава 51

Только желание попасть домой становится все острее и острее. Вдруг родным и правда угрожает опасность. Не знаю, как у меня получается дотерпеть до утра, но только за окном начинает брезжить рассвет, я поспешно одеваюсь и выхожу во двор.

Плечи моментально охватывает свежий утренний воздух, еще слишком рано и довольно-таки холодно. Только к обеду солнце достаточно прогреет все вокруг. Но возвращаться в дом за накидкой я не хочу – вдруг кто-то увидит меня снующую туда-сюда, а это совсем ни к чему.

Тихонько сворачиваю к бане, а за ней уже видны бараки для рабов. Мне срочно нужно увидеться с друзьями.  Ингвар запрещал мне приближаться к хижинам невольников, я даже весточкой с ними перекинуться не могла, но теперь-то его нет.

Нерешительно останавливаюсь возле небольшой деревянной постройки, в которой, насколько мне известно, хранится кое-какой инвентарь для работы по дому и в поле,  и пытаюсь разглядеть среди выходящих из домиков рабов своих друзей.

Жадное нетерпение охватывает меня, внутри все дрожит натянутой струной, кажется вот-вот и она лопнет, не выдержав такого напряжения. Нехотя принимаюсь притопывать правой ногой, отчасти из-за холода, желая хоть немного согреться, отчасти из-за охватившего душу беспокойства. И, когда, наконец, показывается знакомая, чуть сутуловатая высокая фигура, я едва сдерживаюсь, чтобы при всех не кинуться к нему.

– Ульрих! Ульрих! – тихонько зову, в надежде, что родное имя привлечет внимание друга.

Мужчина начинает изумленно оглядываться в поисках зовущего, но пробегается по мне невидящим взглядом. Тень сарая хорошо скрывает меня от посторонних глаз.

– Ульрих! – еще раз окликаю его и машу рукой, рассчитывая, что монах меня заметит.

Мужчина еще какой-то миг, прищурившись, вглядывается в тень, где я стою, а затем его лицо озаряется улыбкой. Украдкой осмотревшись вокруг, он шагает ко мне, и теперь уже мы вдвоем становимся невидимыми для окружающих.

– Гвени, – крепко обнимает меня Ульрих. – Как ты? Что с тобой произошло? До нас доходили кое-какие слухи…

Его лицо мрачнеет, и во взгляде читается тревога.

– Все в порядке, – глажу по плечу верного друга, испытывая огромную радость от встречи, и боль, оттого что близким мне людям пришлось обо мне беспокоиться.

– Ты стала… – прячет от меня взгляд монах. – Стала его… наложницей? Он тебя силой заставил?

Кулаки мужчины сжимаются в гневе.

– Нет-нет, Ульрих, – поспешно говорю, желая успокоить своего защитника. – Я сама! Это было мое желание.

– Сама, Гвени? Как же так? – поднимает брови монах. – Ты боишься сказать правду? Может, стыдишься? Не стоит… Это не твоя вина.

– Нет, Ульрих. Я не защищаю его, не вру, выгораживая, – качаю головой, обнимая ладонями его громадные кулаки. – Я просто полюбила его… Я люблю его…

Моя голова опускается, и несколько горячих слезинок падают на наши сцепленные руки.