Гвиневера. Дитя северной весны

На рассвете из кухни поплыл запах бекона. Вокруг уже царила суета, и, чтобы не беспокоить хозяев, я прошла на конный двор в поисках воды. Небо было почти безоблачным, передо мной расстилалась пойма широкой реки, и я не могла налюбоваться ею, пока восход менял цвета от персикового к золотому, а потом к бледно-голубому. Вода в колоде совсем оттаяла, и я, завязав волосы на затылке, плескалась в ней, с радостью понимая, что весна действительно наступила.

Мое внимание привлек стук копыт, я подняла глаза и увидела, что во двор галопом въехал какой-то юноша и направил лошадь к кухонной двери. Он управлял лошадью только с помощью колен, потому что в руках держал корзину с яйцами, переложенными мхом. Я восхитилась тем, что он вез такой хрупкий груз со столь головокружительной скоростью.

Лошадь послушно остановилась, когда юноша окликнул меня. Подав мне корзину, он соскочил с лошади, в обмен на яйца вручил поводья и стремглав помчался на кухню. Как и следовало ожидать, я стала водить лошадь по двору, чтобы дать ей остыть.

Это была молодая рослая кобыла, хотя и не такая высокая, как наши, и несмотря на то, что в этой пробежке лошадь сильно вспотела, усталой она не выглядела. Я с интересом рассматривала длинные кожаные петли, свисавшие с обеих сторон седла, и гадала, что бы подумал сейчас Руфон, потому что они были вытянутыми и изношенными, будто ими часто пользовались, хотя и не годились для того, чтобы привязывать седельные сумки или вьюки.

Парень выбежал из дома и, быстро улыбнувшись, взял у меня поводья.

– Тетя Гулда сказала, что, если я вовремя не привезу эти яйца на завтрак постояльцам, она шкуру с меня спустит! – Потом он озорно ухмыльнулся. Его волосы и глаза были черны, как агат, а кожа отливала бронзой – такого я никогда раньше не видела. – Похоже, что в твоем отряде есть несколько важных особ, а?

Я засмеялась и сказала, что это зависит от того, как посмотреть.

– Вот это для чего? – спросила я, указывая на кожаные петли.

– А вот для чего, – объяснил он и, подняв одну ногу, вставил ее в петлю и прыжком очутился в седле.

Я стояла, раскрыв рот от удивления, пока он разворачивал кобылу и рысил по двору. Когда и вторая его нога оказалась в петле, юноша напряг колени и встал на лошади во весь рост. Широко расставив ноги и удерживая равновесие, он пустил кобылу галопом. Потом проделал еще несколько приемов: тесно припадал к холке кобылы, откидывался назад на ее спине, низко свешивался на один бок и провел рукой по колоде с водой, попавшейся ему на пути.

Наконец он развернулся и подъехал ко мне смуглое лицо сияло от возбуждения, и я посмотрела на него с восхищением.

– Где ты всему этому научился?

– Здесь. До того, как я впервые попал сюда, мне никогда не приходилось ездить верхом даже на пони, но после стольких лет я привык к лошадям и могу помериться силами с лучшими из всадников.

– И с теми ребятами на поле? – Поинтересовалась я, и он кивнул. – Но как ты додумался привязать к седлу ремни?

– У нас так принято. – Он пожал плечами. – Я всегда удивлялся, почему другие так не делают. Иногда очень забавно смотреть, как постоялец, раздутый от собственной важности, качается на краю колоды, пытаясь вскарабкаться на лошадь. А ведь нет ничего проще двух таких кожаных ремней, с помощью которых гораздо легче и сесть на лошадь, и слезть с нее.

Я засмеялась, представив такую картину, и еще раз более пристально рассмотрела, как прикреплены эти штуки, чтобы потом пришить их к сбруе своей лошади. Судя по всему, дело нехитрое, и, подобно мальчишке, я подивилась, почему другие до сих пор до этого не додумались.

Я хотела было попросить у него разрешения покататься на его лошади, но вдруг началась суматоха, и из дверей разом вывалились кухарка, слуги, хозяйка и Лавиния, и все окружили меня, браня за то, что я стою по щиколотку в грязи, и требуя, чтобы я заняла свое место за столом. Поэтому я на прощание махнула рукой пареньку на лошади и вошла в дом.

Лавиния яростно бранилась, перечисляя места, где искала меня, и добавила без особого смирения.

– Я должна была догадаться, что ты будешь на улице с лошадьми!

Завтрак был плотным и вкусным, на тарелках лежали яйца, обложенные ломтями бекона, и сытные овсяные лепешки. Покончив с едой, я подозвала к нашему столу хозяйку и похвалила за столь щедрое гостеприимство.

– Я должна извиниться за мальчишку, госпожа, – быстро сказала она. – Он понятия не имел, кто ты.

– Знаю, – заверила ее я, – поэтому поболтать с ним было еще приятнее. Полагаю, это твой племянник? – Я вспомнила о картине с сарматским воином и предположила, что у мальчишки в крови умение обращаться с лошадьми.