Гвоздь в башке

Астерий снял со стены мой меч, на лезвии которого едва виднелись следы кованого шва (клеймо, слава богу, уцелело), и, глядя в него, словно в зеркало, без всякого выражения продекламировал:

Вспомни Геракла, поднявшего меч
На Лернейскую гидру.
Вместо одной головы отсеченной
У той сразу две отрастали.
Ту же природу
Имеет и враг твой зловещий.
Духом нетленный,
Он тленное тело меняет
Столь же легко,
Как линяющий аспид
Меняет свою оболочку.
Жди его вновь,
Но не справа, не слева,
Не сзади.
Путь он проложит к тебе
Через лоно прекрасной подруги.

— Не понимаю, что тебя так обеспокоило, — сказала Ариадна когда Астерий закончил чтение оракула. — По-моему, тут все ясно. Твой враг может вернуться, хотя уже и не в образе Тесея… Но что это за прекрасная подруга, лоно которой представляет для тебя угрозу?

— Не понимаешь? — Астерий засопел, совсем как разъяренный бык. — Никаких подруг среди женщин чужой крови у меня никогда не было и не будет! Ты моя единственная подруга с самого детства! Твой прекрасный лик не идет ни в какое сравнение с плоскими рожами этих тварей, которых мне приходится оплодотворять чуть ли не каждую ночь! Если верить оракулу, то опасность, грозящая мне, как-то связана с тобой! И я даже догадываюсь, в чем тут дело! Враг, пребывавший в телесной оболочке Тесея, однажды уже проник в твое лоно. Его отродье, его змееныш, которого ты называешь своим сыном, растет в этом дворце, окруженный всеобщей заботой! Я просто уверен, что в следующий раз мой враг примет его облик! Но действовать он будет не в открытую, а исподтишка!

— Что бы ты тут ни говорил, но своего единственного сына я в обиду не дам, — отчеканила Ариадна. — Мне он дороже всех тех ублюдков, из которых ты собираешься вырастить новую расу. Дороже тебя самого. Дороже благорасположения богов. Он ничем не похож на Тесея, а уж тем более — на других людей. Только его одного можно считать нашим истинным наследником. Твои подозрения неуместны. Скорее всего ты неверно истолковал смысл оракула.

— Истолкуй его иначе! — вскричал Астерий.

— Враг явится тебе в образе прекрасной женщины, от которой ты наконец-то потеряешь голову. Такие случаи уже бывали. Посланцы богов, карающие смертных, могут принимать любой облик — человека, зверя, облака, растения. Влюбившись, ты утратишь осторожность и погибнешь, припав к лону коварной красавицы.

— Это было бы чересчур просто…

— Поживем — увидим. В любом случае мой сын еще слишком юн, чтобы противостоять тебе.

— Подсыпать яд в вино может и ребенок, — возразил Астерий, но уже без прежнего остервенения.

— Твое вино и твою пищу перед каждой трапезой пробуют повара, а потом и застольные прислужники.

— Отныне первой все это будешь пробовать ты, — глухо сказал Астерий. — А теперь удались. Я устал.

— Вот в том-то и дело. Ты очень устал. Отсюда и все твои вздорные подозрения. Выспись хорошенько, и к утру мрачные мысли рассеются.

Ариадна резко встала, почти вскочила и, шурша своими полупрозрачными одеяниями, направилась к выходу. Любой знаток женской души, к коим я отношу и себя, мог без труда догадаться, что отныне из союзника Астерия она превратилась в его тайного врага.

Вот только догадывается ли об этом сам Астерий?

Быкоголовый урод опорожнил кувшин вина и тут же смежил веки. Светильники продолжали гореть, но для нас с Настромо, естественно, наступил мрак.

— Держись, — я мысленно связался с напарником. — Сейчас на тебя навалятся медиаторы сна, а потом и алкоголь. Постарайся все это перебороть. Нам нельзя спать.

— Что такое медиаторы? — поинтересовался Настромо уже слегка нетвердым голосом.

— Химическая дрисня, которая выделяется под влиянием нервных импульсов и регулирует всю жизнедеятельность нашего организма, — как можно более популярно объяснил я.

— С любой дрисней я как-нибудь справлюсь, — ответил он. — А вот бороться с опьянением даже и не собираюсь. Разве ты забыл, с кем связался?

— Не забыл, — вздохнул я, — но надеялся, что новая форма существования изменит тебя.

— Держи карман шире, — резкие перемены, случившиеся в жизни Настромо, похоже, уже перестали угнетать его. — А мы, кажись, попали по назначению? Это и есть прародитель кефалогеретов, которого ты собрался пришить?

— Он самый. Астерий, сын Миноса. Позже он получит прозвище Непобедимого… Или не получит, — спохватился я.

— Крутой дядя… Он не догадался, что мы в него вселились?

— Пока нет. Но с ним надо быть начеку. Интуиция у Астерия — будь здоров.

— Ну и что? Как он от нас избавится? Башку разобьет о стенку? Или удавится?

— Есть разные способы одолеть чужую личность, пробравшуюся в твое сознание. Борьба психологическая столь же реальна, как и борьба физическая. Мозг очень удобное место для битвы двух враждебных душ.

— Знаешь, как такая битва называется?

— Как?