Harlow Hemmings (СИ)

А потом Харлоу занимала свое рабочее место, и движения ее были грациозны, словно красивая мелодия, так что я мог бы весь день наблюдать за тем, как она садится за свой стол. Постоянно прилипая взглядом к ее шее, я представлял, как мои губы медленными поцелуями крадутся вверх, в то время как пальцы забравшись под блузку, ласкают ее мягкую кожу… От подобных мыслей я уже с большим трудом сдерживал стон.

Харлоу теперь собирала волосы в тугой хвост, что, определенно, соответствовало необходимому офисному стилю, но все, о чем я мог думать, лишь как, найдя все шпильки в ее прическе и освободив от их плена волосы, зарыться в эти восхитительные темные локоны. И представлял себе это такое бесчисленное количество раз, что теперь, когда моя мечта осуществилась, и она была рядом со мной, я с трудом сдерживал слезы счастья. Случилось чудо - Харлоу простила меня после всего, что я натворил, чтобы причинить ей боль.

Вся прошлая неделя была для меня какими-то сумасшедшими американскими горками. Мы продолжали искать, звонить и опрашивать людей, и вот, наконец, Элеанор нашла во Франции мужчину, каким-то образом ускользнувшего из поля зрения Смита. Габриэль Стоун, капитан яхты, был единственным человеком, который согласился поговорить о несчастном случае, и в ближайшие дни Элеанор собиралась вылететь к нему.

Кроме того, я разузнал о фонде Ханикатта. Потребовалось всего несколько телефонных звонков, чтобы получить представление о прошлом Харлоу. Это был благотворительный фонд, целью которого была поддержка и развитие детского образования в социально неблагополучных районах. Порывшись, я нашел несколько снимков: Харлоу, играющая с детьми, она же, склонившаяся над книгой, она же, разговаривающая с пожилой женщиной… Я сохранил все найденные фотографии на свой компьютер. Потом на глаза попалась статья о прощальном вечере Харлоу в фонде, что состоялся за несколько недель до ее поездки во Францию.

Встречаясь каждый день с Элеанор, я предпринимал глупые попытки держаться подальше от моего искушения. Я хотел вызвать с ее стороны какую-нибудь реакцию, но возвращаясь, находил ещё более тихую Харлоу, которая отказывалась смотреть на меня, и говорить со мной, за исключением случаев острой необходимости. Но даже в те редкие моменты, когда она со мной разговаривала, то делала это, опустив глаза и не выражая голосом никаких эмоций.

Я стал раздражительным, потому что все мои усилия обернулись против меня же. Она была тише воды и ниже травы, вкладывая все силы в работу. Должен признать, справлялась она великолепно – документы всегда были готовы в срок, а встречи прекрасно организованы. Но, в то же время, я чувствовал ее неприязнь, и ничего не мог с этим поделать.

В то утро четверга я был чертовски зол на весь мир. Лиам и Даниэль вот уже как неделю объявили друг другу бойкот, хотя, на самом деле, это было гораздо лучше, чем слышать их постоянные вопли и выяснения отношений с битьем посуды. Даниэль было жаль - она не могла даже постоять за себя, и я попытался вразумить брата, но тот лишь посмеялся надо мной.

- Ты даешь мне советы? – с презрением подняв бровь, поинтересовался он. – Конечно, твои прошлые успешные отношения делают тебя квалифицированным психотерапевтом и советчиком, - изрек Лиам ядовито насмешливым тоном.

- Что ж, если кто и соберется убить тебя, то это буду я, - выдавил я сквозь зубы, и единственное, что удержало меня от того, чтобы ударить брата – его беременная жена, так невовремя вошедшая в гостиную и прервавшая нашу ссору.

Так что я был в офисе и напряженно ждал звонка из галереи Фелл - там должна была состояться важная встреча, где я мог поговорить с юристами о возможности покупки особняка Хеммингсов и о передаче его Харлоу. В одиннадцать, потеряв терпение, я сам позвонил в галерею. Когда же менеджер сообщил, что мой ассистент не подтвердил моего участия, а встреча уже не только состоялась, но и закончилась, я сорвался. Раньше я никогда не кричал на своих сотрудников, но сейчас ничего не смог с собой поделать, и лишь когда Харлоу выбежала из кабинета, понял, что перегнул палку. Но я так хотел сохранить дом для нее и теперь потерял все шансы это сделать, а ее полные слез безжизненные глаза, преследуют меня до сих пор.

Я дал себе слово все исправить; но все чуть не закончилось, едва начавшись, из-за моих гребаных гордости и ревности. И я никак не мог поверить в то, что она позволила мне остаться с ней на ночь.

«Я должен направить наши отношения в правильное русло», - с этой мыслью и глубоким вздохом я встал с кровати, надеясь, что приготовленный мною сюрприз хоть немного подбодрит ее.

POV Харлоу