He как у людей

Это Шон. Непонятно, как он их так быстро нашел, но это он. На нем мягчайшая бежевая куртка под замшу и синяя рубашка с жестким воротничком поверх белой майки в рубчик. Он совсем не похож на ирландских парней. Эйдин сразу бросаются в глаза темные пряди жестких волос, падающих на плечи. Он смотрит ей прямо в лицо и улыбается неотразимой улыбкой. Полный отпад, кайф и улет.

— Привет… Ух ты, блин! — смеется он. — Закрой глаза на секунду.

Но Эйдин не закрывает. Она не отводит взгляда от Шона, а тот складывает ладони рупором у рта и кричит какому-то немолодому темноволосому мужчине на том берегу реки:

— Эй!

Они видят, как мужчина распахивает длинное темное пальто, открывая на редкость непривлекательное, рыхлое, нездорово бледное тело. Он совсем голый! Правда, эксгибиционист стоит далеко, в деталях его не разглядеть, как бы ему того ни хотелось, но Эйдин все-таки замечает темную щетку лобковых волос.

— Ой! — восклицает она с таким детским изумлением, что тут же готова провалиться сквозь землю.

Бриджид вопит:

— Медный гвоздик! — и они с Шоном покатываются со смеху.

Мужчина быстро застегивает пальто, взбирается на каменистый берег, спотыкаясь и путаясь ногами в траве, и бросается бежать, петляя между деревьями.

— И не появляйся здесь, пока не отрастишь пипиську подлиннее! — кричит Бриджид, и Шон хохочет чуть ли не до мокрых штанов. И зачем только она привела с собой Бриджид? Бриджид и за словом в карман не лезет, и бойкая, и опытная. А она, Эйдин, рядом с ней — безжизненная кукла, неодушевленный предмет.

— Теперь понятно, почему вы здесь тусуетесь, — говорит Шон.

Бриджид смеется, представляется наконец Шону и добавляет:

— Холодновато сегодня для извращений.

Шон снова от души смеется. Если бы Эйдин сейчас прыгнула с берега в реку и закричала из воды: «Помогите!», они, пожалуй, и не заметили бы.

— Классная у тебя куртка, — говорит Бриджид.

Эйдин разглядывает ямочки на щеках подруги, глубокие и, как ей вдруг кажется, ужасно неприятные: как будто в ее плутоватое лицо глубоко вдавили два младенческих пупка.

— Ты в «Брюсселе» никогда не бывал? — спрашивает Бриджид. — Мне что-то кажется, я тебя там видела.

— Нет, — отвечает Шон. — У меня нет поддельных документов.

— Ой, так я могу тебя провести. Я там одного бармена знаю, Джонатана. Он мне всегда бесплатно дает выпить. В последний раз налил две пинты.

— Круто, — говорит Шон.

— И в эти выходные пойду. Провести тебя?

Какая же Эйдин дурочка. Ну конечно, ему больше нравится Бриджид. Она крутая. Она может достать поддельное удостоверение личности. Она пьет в пабах. Она умеет делать минет.

Шон пристально смотрит на Эйдин.

— А ты пойдешь?

Она могла бы написать целый сонет об одних его глазах — зеленых, печальных.

— Я вообще-то не хожу в пабы, — говорит она.

— А куда ходишь? — улыбается он. — Кроме концертов Чёткого.

— Может, сядем? — предлагает Бриджид.

Шон подходит к Эйдин так близко, что их колени соприкасаются. Ей хочется, чтобы он и остался стоять вот так навсегда.

— Так что ты скажешь о той музыке? Слишком громкая, да? — Вид у него удрученный — Слишком быстрая? Слишком резкая?

— Может быть, немного через край.

Шон улыбается.

— Немного через край — это нормально. Это не мешает. А хоть что-нибудь тебе понравилось? Честно.

— Тексты кое-где понравились, например, Pepper, — говорит Эйдин. — Довольно поэтично.

— Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь говорил такое о «The Butthole Surfers». — Он смотрит на нее с любопытством. — А как насчет Ramones? Понравилось тебе?

— Ой, они потрясающие, я обожаю Ramones, — вмешивается Бриджид, мастерски выпуская струйку дыма правым уголком своего неугомонного рта. — А почему ты в школу не ходишь? — спрашивает она, отбрасывая окурок и тут же зажигая новую сигарету. Рисуется.

— Да мы последнее время переезжали с места на место. Я типа сдаю экзамены на аттестат.

— Везуха некоторым! Тебя что, мама учит?

— Нет. Тетя. Она как бы контролирует.

— А мама твоя где?

— Она умерла.

— Ой, ужас какой, — говорит Бриджид. — Она что, болела?

— Бриджид! — одергивает ее Эйдин.

— Спросить, что ли, нельзя? — Бриджид пожимает плечами. — Подумаешь.

— Да нет, ничего, — говорит Шон. Он слегка отодвигается, и их колени больше не касаются друг друга. — Нет, она умерла от передозировки.

— Бля… — говорит Бриджид.

— Можешь не рассказывать ничего, если… ну, если не хочешь, — говорит Эйдин.

— Да ничего, — снова говорит он. — Меня про это уже давно никто не спрашивал.

— А сколько ей лет было? — не унимается Брид-жид.

— Тридцать шесть.

— Ой, блин…

— Да.

Эйдин с Бриджид переглядываются.

— Вы с ней вдвоем жили? — спрашивает Бриджид.

Шон прикрывает глаза и кивает.

Эйдин втайне считает, что неплохо владеет речью, однако сейчас в голову не приходит ни единого подходящего слова. Таких слов просто нет. Набравшись смелости, она протягивает руку и гладит Шона по плечу. Неловко, немного с опаской. Но Шон берет ее за руку. Бриджид по-прежнему сидит рядом, начинает болтать о каких-то тусовках девичьих подростковых банд в городе, о том, что кто-то якобы обещал принести отличный гашиш, но для них ее словно бы не существует.

22