Heartache on the big screen (СИ)

Они целуются жадно, отстраняясь лишь для того, чтобы вздохнуть кислорода. Длинные мужские пальцы сильнее сжимают бёдра, и она стонёт, запрокинув голову. Эмбер пытается напомнить себе, что за стенкой находится спальня родителей Дэвида, но его прикосновения и поцелуи оказываются сильнее. Халат сползает с её плеч, светлые волосы оказываются переброшены на спину, а ей кажется, что всё это происходит не с ней.

Видимо, давно было пора признать тот факт что их тянет друг к другу. Признай это сразу — упростилась бы жизнь, но это же упёртая Эмбер и не видящий дальше своего носа Дэвид.

Кожа к коже, глаза в глаза, переплетённые пальцы, прерывистое дыхание и шёпот на ухо: отчаянно хочется верить (и знать), что происходящее между ними сейчас — настоящее. Хочется верить, что это не ради выгодных ролей в Голливуде или ночи с известным режиссёром. С каждым его движением, с каждым её судорожным вздохом всё становится слишком серьёзным. Когда Эмбер хрипло стонет его имя, что оглушительно отдаётся в ушах, Дэвид понимает, что всё это — не фальшь.

Он наклоняется и вновь целует её, они соприкасаются носами, и она, обхватывая руками его шею, улыбается.

Всё настоящее.

***

— Дэвид, вставай, ты просил тебя разбудить.

Карла открывает дверь и с удивлением замирает на пороге, смотря на пустую кровать сына. Интуиция подсказывает ей, что он не мог встать раньше неё — дома он предпочитал поваляться в постели и вставать позже обычного.

Дверь в комнату, которую занимает Эмбер, оказывается незапертой. Женщина тихо приоткрывает её, заглядывая в небольшую спальню в светлых тонах.

Она улыбается, когда видит ладонь Дэвида, по-хозяйски лежащую на бедре Эмбер, которая, видимо, во сне закинула на него ногу. И пусть они оба вчера упорно отпирались, что их отношения чисто рабочие, миссис Тарино хватило несколько внимательных взглядов, чтобы понять — их связывает нечто большее, чем просто работа.

Карла улыбается своим мыслям и закрывает за собой дверь.

В Сан-Франциско в права вступает утро.

Комментарий к Выходные

Мама Дэвида — Карла. Папа — Теодор. Он — писатель.

Пишите, как вам, о чём хотели бы ещё почитать.

========== Болезнь ==========

— Алекс!

Сидящая на диване Алекс в окружении носовых платков и таблеток что-то слабо выдаёт в ответ и заваливается на бок. Эмбер, вернувшаяся в Голливуд из Сан-Франциско полчаса назад, бросает сумку и оказывается рядом с Алекс, хватая её за плечи.

— Господи, как же плохо…

— Алекс, эй, не вздумай тут умирать! — она не знает, что ей делать: пытаться привести в чувство Алекс или же звонить и просить о помощи.

— Я в последний раз так серьёзно болела лет в десять, — Алекс приоткрывает глаза и тяжело дышит через нос. — Прости, что испортила тебе выходные, попросив приехать. Мне не к кому обратиться. Звонила Сэм, но её вообще в городе нет.

— Ничего, всё в порядке, даже не думай об этом, — Эмбер всё же вытаскивает телефон из кармана шорт и тыкает в первый номер в недавних.

— Да?

— Я знаю, что мы расстались полчаса назад, но мне срочно нужна твоя помощь, Дэвид.

***

Получившая, наконец, нормальное лечение Алекс, которая до этого думала, что всё пройдёт, а затем, когда поняла, что нет, пользовалась народными методами, начинает понимать, что произошло за эти несколько часов. Она приподнимается на диване, закутанная в одеяло, и краем уха улавливает два голоса: бодрый женский и мужской, чуть обеспокоенный.

—…Ты уверена, что всё в порядке?

— Да. Надо было, конечно, привезти Алекс к врачу раньше, но…

— Я сейчас говорю не о твоей подруге.

Дрессировщица приподнимает брови, пелена сна спадает окончательно, и она начинает прислушиваться, рассматривая стоящих возле дверей Эмбер и Дэвида.

— Мы же, вроде бы, всё выяснили.

— Ты жалеешь?

«Жалеть? О чем она должна жалеть?» — и в этот момент Алекс видит, как Эмбер улыбается, качая головой.

— Нет, я не жалею, Дэвид. Это были лучшие выходные в моей жизни. Всё было чудесно, пусть и спонтанно, и я нисколько не жалею, что согласилась.

Алекс чуть не визжит как самая преданная фанатка, когда Дэвид, наклонившись, обхватывает пальцами подбородок Эмбер, смотря ей в глаза. Она кладёт ладони ему на плечи.

— Съёмки начинаются завтра в шесть.

— Хорошо.

— Можешь приехать к семи. Сначала будем снимать сцены с Томасом.

— Это что, поблажка для любимой актрисы?

— Это тебе за то, что провела со мной выходные и успокоила сердце моей мамы.

Эмбер улыбается и приподнимается на носках. Тарино притягивает её к себе за подбородок и целует, кладя ладонь свободной руки ей на талию.

— До завтра? — Эмбер первая отстраняется, продолжая улыбаться. Дэвид усмехается.

— Чего ты улыбаешься?

— Сам Дэвид Тарино сказал мне «спасибо», да ещё и к любимым актрисам причислил. Жизнь удалась!

— Как причислил, могу и отчислить.

— Дэвид!

— До завтра, — напоследок он целует её в висок. Закрывающая за ним дверь Эмбер сияет, как новогодняя ёлка. Хочется петь, хочется открыть окно и, высунувшись в него, кричать, но стоит ей осознать, что всё это время Алекс наблюдала за ними, как Андерсон замирает.

— Так, у меня что, галлюцинации?

***