Highway to hell

- Должно быть чуть симпатичнее крокодила, - с кривой улыбкой предположил Келли, не зная о том, что полупрозрачный саван всего лишь обязательная часть ритуала.

- Как твое имя, дитя? – с полагающейся случаю интонацией спросил владыка, отбрасывая с ее лица шелковый полог.

- Кирка*, владыка, - смиренно ответила девушка, увидев которую Орф чуть не подавился очередной колкостью, которую с трудом проглотил вместе со скопившейся слюной. – Именно это имя выбито на моем теле, а зовут меня Цирцея Бёрн, - с гордостью добавила она, бросив в сторону Орфа победоносный взгляд.

«Все, мне пиздец!» - обреченно подумал Келли, вспомнив какую вольность позволил себе с будущей жрицей несколько часов назад. Ему говорили родные и друзья, что он когда-нибудь доиграется. Вот и пришел его звездный час. Эта маленькая ведьма, пользуясь положением и почти неограниченной властью, отыграется на нем по полной программе.

«Нет! Но ведь что-то она ко мне почувствовала!» - успокаивал себя Орф, стараясь, чтобы внутренняя дрожь не охватила все его тело. Ему жутко захотелось уйти, но он приказал своим ногам врасти в землю и стоять до победного конца, а глазам твердо и даже нагло сдерживать холодный и надменный взгляд юной богини.

Погодите! А что такого, собственно, произошло, что он так себя изводит?! Будь Цирцея (ну и имечко!) трижды чертова верховная жрица, она, прежде всего баба, а уж Орф знал, как обращаться со слабым полом.

Когда Кирка произнесла все необходимые клятвы, Геката, не в силах сдержать слез радости, сняла с себя лавровый венец и водрузила его на голову новой жрицы. Завершающим элементом ритуала должен был стать жертвенный костер из трав и благовоний, зажженный новой жрицей лично.

Взяв серп Кроноса, девушка с благоговением сделала себе небольшой надрез на ладони и, подхватив чашу с пламенем, подошла к заранее приготовленным ингредиентам. Когда огонь чуть разгорелся, а травы, масла и благовония стали источать сизый шлейф ароматного дыма, Цирцея крепко сжала ладонь, давая богам необходимую жертву в виде нескольких капель своей крови.

- Да здравствует новая жрица Олимпа и подземного царства мертвых! – торжественно произнес Аден Блейк, первым поздравляя Цирцею и вознося во славу древних богов чашу с вином.

Харон, ожидая своей очереди поздравить юную прелестницу со столь высоким и почетным званием, не мог не заметить странного блеска в глазах, и как ему показалось зазывной улыбки, источаемой устами жрицы. Практически на каждого подходившего к ней служителя Аида она глядела оценивающе и несколько игриво. Потом быстро пробегала глазами толпу, словно пыталась вызвать в ком-то ревность. Ну и нравы у теперешней молодежи. Вместо добродетельной и скромной колдуньи Гекаты на трон верховной жрицы Олимпа взошла маленькая ведьма, знающая себе цену и способная получить из этого выгоду.

Когда же очередь дошла до Орфа Келли, наблюдательный Харон сразу все понял. Ее приветствие было сухим, а его наигранным. Улыбка жрицы была ледяной, а служителя саркастической. Слова поздравления процеженные сквозь зубы, воспринимались как взаимный мат и проклятия. Это был вызов, игра характеров и обещание чего-то…

Так вот в чем дело! Эти голубки уже успели познакомиться! Может быть они знали друг друга в Олимпе или… Не может быть! Все произошло здесь сегодня за несколько часов до церемонии! Неужели история повторяется и с Орфом и Цирцеей происходит то же самое, что произошло у него с Гекатой?! Плевать, это уже не его забота! Их со Спенсер история только продолжается! Тогда, что они тут забыли?!

Харон без всякой деликатности растолкал своих подчиненных, быстро поздравил жрицу и нажелал ей всего и побольше, после чего подошел к Гекате, привлек ее к себе и привселюдно поцеловал.

- Ты что творишь?! – зашипела та, слегка краснея и оглядываясь.

- Я слишком долго это ждал, - почти прорычал в ответ Харон. – К тебе или ко мне?

- К тебе, - счастливо выдохнула смутившаяся Геката, пряча лицо у того между шеей и ключицей. – Я ведь ни разу у тебя не была.

Без лишних церемоний прощания оба почти синхронно щелкнули пальцами, перенося свои тела в Олимп к скромному жилищу Харона.

- Мы поженимся, завтра же! – без всяких возражений изрек мужчина, лихорадочно открывая дверной замок.

Подхватив Гекату на руки, он стремительно вошел с ней в гостиную, а затем и в спальню. На женщину обрушился град поцелуев и долго сдерживаемых ласк. Обоюдных чувств и желаний накопилось так много, что ими можно было захлебнуться. Спенсер все еще нервничала и боялась сделать что-то не так. Харон же всю инициативу взял практически на себя.

Не переставая целовать и ласкать свою женщину, главный помощник быстро лишил ее и себя одежды, накрывая ее стройное подрагивающее тело своим мощным и горячим. Готовя Гекату к соитию и давая бывшей жрице привыкнуть к их обнаженным телам, он стал жарко шептать скупые слова страсти, зарываясь ладонями в черный шелк ее волос.