Highway to hell

Он долго и мучительно терзал его член руками и ртом, подводя к заветной пропасти но, не давал Джордану излиться, отлично зная, когда нужно прервать эту сладкую пытку. Перевернув парня на живот и, поставив его в коленно-локтевую позу, Блейк, особо не церемонясь, как можно шире развел его бедра и одним мощным движением, почти в сухую проник в его зад, заставив того прогнуться в пояснице и громко вскрикнуть.

Извинениями за вынужденную жестокость, были безмолвные страстные поцелуи, которыми Аден стал щедро осыпать спину, ключицу и основание шеи своего непослушного мальчика.

У кромки глаз собрались непрошенные слезы, а зубы до крови прикусили губу, сдерживая очередной стон. Пэрришу было больно и горько, а затем стало плевать. Но через десяток толчков жгучая боль стала уступать неописуемому блаженству. Внутри стало горячо и влажно от естественной смазки, обильно сочившейся из члена мужчины.

Пока еще была возможность думать трезво, Джордан был вынужден признать, что он, действительно, нарушил непреложное правило и насрал с Эйфелевой башни на предостережения Адена не беспокоить души умерших. А ведь зная теперь о его могуществе, верховный бог Олимпа мог запросто раздавить Джордана как ничтожное насекомое.

Блейк слегка переместился и застонал, проникая в чуть расслабленное отверстие парня под другим углом. Поплевав на свою ладонь, он потянулся к подрагивающему члену Джордана, начиная мягко его надрачивать.

Пэрриш стал терять голову и задыхаться от нехватки кислорода в легких. Его мысли стали бессвязными, а глаза затянула хмельная дымка, таким острым было сейчас чувство удовольствия, возникшее между бедер и разливавшееся вместе с кровью по венам, артериям и мельчайшим сосудам.

- Я буду послушным. Пожалуйста, перестань меня терзать. Или убей, или дай мне кончить, - всхлипнул юноша, сжимаясь тугим кольцом мышц вокруг пульсирующего и ходившего челноком члена Адоса.

Все так же молча, Блейк с удвоенной силой задвигался в Джордане, продолжая слегка сдавливать его увитый венами аккуратный член и обнажать крайнюю плоть, скользя влажной ладонью по красной головке.

Задержав дыхание и казалось, что вместе с ним и сердце, колотившееся в районе горла, Цербер утробно зарычал и стал вращать бедрами и толкаться любовнику в ладонь, извергая из себя горячее семя. Хозяин преисподней, сделав еще несколько глубоких толчков, вытянул свой член наружу, заливая жемчужной лавой упругие бедра и поясницу Джордана, хаотично размазывая ее по линии позвоночника до лопаток.

Все еще стоя на коленях и опираясь на ладони, Джордан извернулся и смиренно взглянул на Адоса своими необыкновенными зелеными глазами с искорками пламени, игравшими в глубине зрачков.

- Я прощен? Или мое наказание только началось? – томно произнес он, лихорадочно облизнув чуть пересохшие губы.

- Полагаю, этого достаточно, малыш, - удовлетворенно выдохнул Блейк, мягко заваливая парня на спину и даря его покрасневшим губам и пересохшему рту божественный и весьма проникновенный поцелуй, приносящий долгожданное облегчение и сладкую истому.

- Господи, я думал, если и на этот раз ты лишишь меня долгожданного оргазма - я просто сдохну! – выдавил Джордан, неохотно отрываясь от пьянящих уст Адена.

- Ты не умрешь, малыш, не так скоро, и я надеюсь не от недостатка выплеска разного рода гормонов в твой организм, а наоборот, от его избытка, - ответил ему Блейк, улыбнувшись, кладя голову парня себе на грудь и нежно целуя в макушку. – Ты ведь теперь бог, а жители Олимпа живут на много дольше чем обычные люди. Запомни это.

Глава 9

Они еще несколько раз занимались безудержным сексом, где наказанием были обоюдные ласки, проникновенные поцелуи, продолжительная прелюдия перед долгожданным соитием, а наградой: стоны и крики блаженства рвущие горло, мощная вспышка удовольствия, пронзающая все тело и бегущая током по нервным окончаниям в миг наивысшего наслаждения.

Впервые за много лет работы Аден Блейк разрешил себе непозволительную роскошь проваляться в постели с Джорданом до самого вечера. Обслуживающий персонал сперва мягко и ненавязчиво предлагал хозяину преисподней и его гостю спуститься на обед и, спустя время, чуть более настойчиво на ужин.

Но держать мальчишку в своих объятиях, пробовать его припухшие губы и терпкость дыхания, не в силах насытиться, и видеть свое отражение в поддернутых дымкой страсти зеленых глазах, было так сладко и щемяще правильно, что Адену казалось, отпусти он Джордана, перестань целовать и мять его податливое тело, сам он уже не будет целостной личностью и принадлежать лишь одному себе.

Своей бесхитростностью и открытостью Пэрришу удалось разогнать сгустившиеся вокруг Адоса мрак и загадочность, убедившись, что в палитре его божественной души присутствуют так же теплые и светлые тона. Их всего лишь нужно периодически добавлять к тем, что уже присутствуют в картине его жизни.