Hollywood на Хане

- Я ничего не имею против иранцев, я имею против Ирана, и забудем об этом... Почему, интересно, вы не предложили мне пообниматься с бельгийцами или с румынами? Почему именно с иранцами? По той самой причине, по которой вы хотите, чтобы я обнимался именно с ними, я и не хочу с ними обниматься.

- Но, что в этом плохого?! Ваши страны враждуют, а вы, типа, на личностном уровне нашли между собой общий язык… Что плохого?..

- А почему вы решили – «типа», - что мы его нашли?!.. Я с ними двух слов не сказал… Это пошло, обниматься с людьми только потому, что они граждане враждебной мне страны... Это какое-то извращение… Вот, если бы я с ними подружился, залез к ним за пазуху и не обнаружил камня, тогда другое дело, тогда я с ними, может, и снялся бы в обнимку. Кстати, где вы были, когда я трепался с Мехери? Классная девчонка: феминистка, прогрессистка, антиклерикалка… С ней бы я обнялся… - чего вы ухмыляетесь?.. - а с этими мужиками не буду, не мечтайте.

К слову, о Мехери. С Мехери мы познакомились в Каркаре, в казбековском чистилище, где происходит последняя селекция прибывающих, часть из которых забрасывается вертолётом на Северный Иныльчек, а другая часть – на Южный.

Произошло это за ужином (или за завтраком, – так ли это важно…): к нашему столу подошла смуглая девушка неопределённой ближневосточной наружности, со следами тяжких сомнений на решительном от природы лице.

«Здравствуйте, меня зовут Мехери, я из Ирана…» - она протянула руку для пожатия. Я заинтересованно её разглядывал.

- Я хотела бы у вас кое-что выяснить насчет Хан-Тенгри… если вы знаете, конечно…

- Мы знаем о Хан-Тенгри всё, что вы можете спросить!..

- Вы летите на южную сторону или на северную?

- На северную.

Услышав, что мы летим на северную, Мехери заметно напряглась, словно подтверждались её худшие опасения…

- Я сегодня узнала, что на южной стороне часто сходят лавины. Что этот маршрут опасен: REALLY DANGEROUS… Это правда?

«Я сегодня узнала»… хм…

- Да, там есть объективно опасное место на подъёме – между первым и вторым лагерем.

Заметив в глазах Мехери вопрос, мы предложили ей прогуляться к карте.

- Вот это северная сторона, а это – южная. Вот первый лагерь, а вот второй, а тут вот седловина. Лавины сходят тут – с пика Чапаева на этот участок.

- Поэтому вы летите на северную сторону?

- И поэтому тоже.

Было заметно, как Мэхэри заметалась, при том, что в физическом смысле она не сдвинулась с места…

- Я не люблю такие места… Места, где от тебя ничего не зависит… - провозгласила она вопросительным тоном, как бы ожидая от нас, опытных, по всей видимости, мужиков, разрешения её дилемм и сомнений, но мы лишь сочувственно пожали плечами.

На этом мы с ней расстались: она вернулась за свой стол, взволнованная и озабоченная, а мы – за свой, заинтересованные и даже слегка возбуждённые необычным и перспективным в кинематографическом плане знакомством.

- Лёша, такое не повторяется: живая иранка и два израильтянина в одной банке!

- Будем снимать… – с видимым удовольствием произносит Лёша, словно руки потирает.

- Вы слышали, чем эта девица занимается? Она борец за права иранских женщин!..

- Кто сказал?..

- Она сказала. Борец за права в Иране!.. Это вам не хухры-мухры…

- По-моему, это круче, чем Хан-Тенгри… Но со съёмками надо бы поосторожнее: как бы у неё проблем не было на её трахнутой на всю голову родине…

- Объясним, что к чему, спросим разрешения...

- Слушайте, давайте переманим её на нашу сторону… В смысле – на нашу сторону горы…

- Это возможно?

- Черт его знает... Пусть поговорит с Казбеком, может всё не так сложно.

Я встаю, направляюсь к Мехери и приглашаю её за наш стол.

- Мехери, а ты не хочешь полететь вместе с нами на северную сторону? Думаю, это можно устроить.

- Как?! – Мехери встрепенулась, оживились её тёмные персидские глаза, щедро, по-восточному, опушенные.

- Попробуй поговорить с Казбеком Валиевым. Между прочим, мы снимаем фильм и хотели бы взять у тебя интервью. – Лёша куёт железо, пока горячо.

- Да-а?!! Вау!!! Я хочу дать интервью! О чём я должна буду говорить: о горах?.. о политике?

- О чём захочешь, нам всё интересно. Но… Мехери… у тебя не будет проблем, когда ты вернёшься домой? Имей в виду, мы собираемся перевести этот фильм на английский и протащить по международным фестивалям…

- Наоборот! Это то, что мне нужно: настоящая трибуна. Мне ОНИ ничего не смогут сделать… Я юрист по профессии. Адвокат. Многие мои подруги сидят по тюрьмам, но лично меня ОНИ не тронут. Вы представить себе не можете, что у нас там происходит. Какая… зажимка…

- Подавление?.. Репрессии?..

- Да-да, подавление!.. Я буду рада сказать в фильме всё, что я думаю.

- Ты знаешь, у нас тут есть два израильтянина – Лёша кивнул на меня и на Виталика – тебя это не смущает?