Homo Гитлер: психограмма диктатора

У Адольфа Гитлера не было детей. Это было тем более примечательно, что в третьем рейхе многодетность всячески поощрялась и пропагандировалась. В своих монологах, произнесенных в ставке, фюрер требовал, чтобы каждая семья, обладавшая национальным сознанием, имела не менее четырех детей. В то же время Гитлер не дал какого-либо четкого обоснования собственной бездетности. Своей секретарше Шредер он объяснял это весьма невразумительно: «То, что я не женился, значительно расширило мое влияние на женскую часть населения. Я могу позволить себе потерять популярность среди немецких женщин, поскольку они оказывают решающее влияние на исход выборов».[142] По-видимому, в данном случае Гитлер высказывал точку зрения своего наставника Дитриха Экарта, который в начале 20-х годов определил, что будущий фюрер должен быть не особенно интеллигентен и обязательно холост — «тогда мы завоюем симпатии женщин». Точка зрения, согласно которой холостой политик имеет больше шансов на выборах, является типичным мужским заблуждением. Наоборот, политический деятель с привлекательной женой, крепкой семьей и хорошими детьми может завоевать симпатии избирателей-женщин ничуть не хуже, чем холостяк. Кроме того, в 1938 году ни о каких выборах речи больше не шло. Неужели немецкий народ отвернулся бы от Гитлера, если бы он женился?

Подобный аргумент не убедил даже личного адъютанта фюрера Шауба. Несмотря на то что люди из окружения Гитлера не имели возможности уделять своим семьям должного внимания, практически все они были женаты. Тем не менее Гитлер оставался тверд: «Я никогда не женюсь…» Причем дело было не в отсутствии подходящей пары. Он повторял, что никогда не женится, и после того, как стал встречаться с фройляйн Браун.[143]

Окружение Гитлера считало, что у него не было нормальных сексуальных отношений. По мнению Шредер, «Гитлер охотно окружал себя красивыми женщинами, но робость и страх скомпрометировать себя удерживали его от любовных приключений. Если эта робость считается ненормальной, тогда он был ненормальным».[144]

Однако даже более спокойная, дистанцированная форма эротических отношений была ему полностью чужда. Мы не знаем ни одного любовного письма Гитлера к женщине. Шредер считала: «Он играл с окружавшими его женщинами в эротику, но у него не было с ними никакого секса». По-видимому, он любил Гели, «но не имел с ней половых контактов… Его отношения с Евой Браун также были одной видимостью». Для его врачей вовсе не было тайной, что фройляйн Ева не являлась для их пациента сколько-нибудь значимым эротическим раздражителем. Однако они списывали это на возраст и стресс, вызванный тяжелыми нагрузками на работе. В то время когда секс не являлся столь важной вещью, как сегодня, считалось совершенно нормальным, что мужчина после пятидесяти не проявлял интереса к половой жизни. Во время медицинских осмотров тема секса могла вообще не затрагиваться. Эрнст Гюнтер Шенк считает, что «тогда табуированные области были намного шире, чем сегодня».[145] Во всяком случае, в то время казалось совершенно невероятным исследовать на предмет наличия спермы одежду женщин, которые имели доступ к главе государства, чтобы таким способом получить неопровержимые доказательства его сексуальной активности.

Личный врач фюрера Морелль считал: «Гитлер ценил присутствие привлекательных женщин, особенно в годы войны. Позднее из-за растущей ответственности и возрастающей ненадежности положения его либидо значительно понизилось». Другой врач Гитлера фон Хассельбах после войны говорит о том, что Гитлер вел «жизнь старика, которая была вызвана как сильными психическими нагрузками, так и самовнушением». Эта корректная медицинская формулировка описывает состояние, для которого сегодня есть более грубое определение — «мертвые штаны».

Шпеер также сомневался, что в случае с Гитлером и Евой речь шла об активном любовном союзе. В нацистском государстве женщины служили только как «украшение и камуфляж».[146]

Таким образом, Гитлер создал своего рода защитный брак, имитируя который он успешно избежал обвинений в гомосексуализме, за которым следовали общественная дискриминация и уголовное преследование. Хотя он и не женился, но завел себе тайную возлюбленную и запретил своему окружению распространяться о ней, что действовало еще убедительнее.

Деятели искусства той эпохи первыми разглядели гомоэротический компонент его личности. В 1939 году Томас Манн называл его «Братец Гитлер» и писал о «весьма неприятном сродстве». В «Балладе о 30 июля» Бертольда Брехта покинутый и убитый гомосексуалист Рем жалуется:

     Я так стремился быть тобой любим…
     Милый Адольф, тебе постель готовил,
     Каким тогда я был ослом.
     Теперь в могиле я, ты надо мной смеешься,
     Фальшив и вероломен, но умен.