Homo sensum (человек смыслопорождающий)

Бихевиоризм, направивший всю свою энергию на изучение поведенческих реакций, оставил без внимания внутреннюю жизнь субъектов, отрицая, по существу, не только интимно-личностные, эмоциональные аспекты психики, но и закономерности процесса познания. Концепции поведенческого подхода имели довольно сильные отличия «в России, где в условиях нараставшего революционного движения на передний план выступала защита достоинства и независимости человеческой личности, и в Соединенных Штатах, где доминировал утилитарный, прагматический подход к человеку» (Ярошевский, 1974, с. 177), обусловленный запросами быстро развивавшейся экономики. Особенно резко это проявилось во взглядах на роль сознания. Классический бихевиоризм отверг постулат о том, что психолог – это исследователь сознания, как чего-то внутреннего, выступающего в виде субъективных образов. Утверждалось, что поведение человека может стать объектом точной науки лишь после отказа от сознания и других «менталистских» понятий. В отличие от американского бихевиоризма, в работах русских ученых (Сеченов, Павлов, Бехтерев) всегда подчеркивалось отличие исследования поведения от основных задач психологии. В.М.Бехтерев, пытавшийся, как известно, распространить законы механики на общество, писал: «По крайней мере нет основания признавать, что в проявлениях психической сферы дело обошлось бы без присутствия субъективного… Мы не можем вообще согласиться с мнением, что сознание является простым эпифеноменом материальных процессов. В природе нет ничего лишнего, и субъективный мир не есть только ненужная величина или бесплодное качество в обшей нервно-психической работе» (Бехтерев, 1907, с. 17). И.П.Павлов, отмечая огромное значение исследований высшей нервной деятельности для психологии: «Мы – проще, чем психологи, мы строим фундамент высшей нервной деятельности, а они строят высшую надстройку… Ведь психологическое знание и исследование поставлено чрезвычайно трудно, оно имеет дело со страшно сложным материалом… Ведь в психологии речь идет о сознательных явлениях, а мы отлично знаем, до какой степени душевная, психическая жизнь пестро складывается из сознательного и бессознательного» (Павлов, 1951, с. 105).

В марксистской психологии высказывалось утверждение, в соответствии с которым в своей психологической теории Л.С.Выготский некритически воспроизводит основные принципы бихевиоризма. На наш взгляд, это утверждение нуждается в уточнении. Прежде всего, следует четко обозначить свое отношение к бихевиоризму. В соответствии с наиболее распространенной формулировкой, принимая богатый фактический материал, собранный представителями поведенческой психологии, мы не можем согласиться с теоретико-методологическими и философско-мировоззренческими выводами бихевиоризма. Однако, на наш взгляд, полный отрыв психологии от теоретических принципов бихевиоризма может породить теоретико-методологический разрыв между исследованием человека, его личности и деятельности, с одной стороны, и генетических истоков личности, сознания и деятельности человека, с другой. Ведь единица анализа, выделенная бихевиористами («S-R») выражает реальный механизм взаимодействия как животных, так и человека с внешней средой. Другое дело, что применительно к человеку этот принцип утрачивает свою объяснительную силу.

Вряд ли есть исследователи, которые могли бы всерьез отрицать принцип взаимодействия человека и окружающего его мира. Вспомним хотя бы слова С.Л.Рубинштейна, утверждавшего: «Все можно действительно подвести под общее понятие рефлекса, рефлекторно-сочетательной деятельности, но в этом подведении под такое абстрактное общее понятие утрачиваются специфические определения различных функций, которые они имеют и определяются в своем специфическом отличии от других» (Рубинштейн, 1989, с. 371). Дело как раз в том-то и состоит, что принцип S-R специфичен для живых организмов лишь до определенного уровня. Именно поэтому следует с осторожностью подходить к интерпретации таких, например, высказываний Выготского: «Всякий культурный прием поведения, даже самый сложный, может быть всегда полностью и без всякого остатка разложен на составляющие его естественные нервно-психические процессы, как работа всякой машины может быть в конечном счете сведена к известной системе физико-химических процессов» (Выготский, 1991, с. 8). Обратим внимание: не о разбирании машины на отдельные детали (элементы) говорит Выготский, а о выделении схемы, принципа, закона, лежащего в основании работы целого. Физико-химические процессы, разумеется, применимы к значительно более широкому классу явлений, чем «машины». Одновременно, не эти всеобщие законы определяют сущность того объекта, который рассматривается в данном примере (машина).