Homo sensum (человек смыслопорождающий)

В то же время, выражая свое понимание проблемы сознания в ранних статьях, посвященных критике поведенческой психологии Выготский утверждает, что «сознания… как особого способа бытия не оказывается» (Выготский, 1982а, с. 98). Данное толкование направлено против субстанциализации сознания, осуществлявшейся как традиционной психологией, так и бихевиоризмом. Противопоставление материи и сознания, утверждает Выготский, есть результат смешения гносеологического и онтологического аспектов проблемы: «В гносеологии кажимость есть, и утверждать о ней, что она есть бытие, – ложь. В онтологии кажимости нет вовсе. Или психические феномены существуют, тогда они материальны и объективны, или их нет – тогда их нет и изучать их нельзя. Невозможна никакая наука только о субъективном, о кажимости, о призраках, о том, чего нет… Нельзя сказать: в мире существуют реальные и нереальные вещи – нереальное не существует» (там же, с. 415). Выготский предлагает однозначное решение этой дилеммы: «Субъективное есть кажущееся, а потому его нет» (там же),

Что же это такое: часть природы, которой нет и о которой невозможна никакая наука? Можно ли дать ответ на этот парадоксальный вопрос? Можно, если вспомнить одно слово, которое есть у Выготского, но которое выпало из нашего вопроса. Это – слово «только». «Только» о субъективном наука невозможна. Ведь «сознания… как особого способа бытия не оказывается» (там же, с. 98). «Особого»! А какой же способ бытия есть сознание? Где его искать, это самое «неособое» бытие?

Отвечая на этот вопрос, Выготский обращается к той «естественнонаучной парадигме», на фоне которой разворачивалась его научная деятельность, вычерпывает из нее концепции, релевантные его теории, и анализирует их, отбирая верные (по крайней мере, с точки зрения самого Выготского) и отбрасывая ложные. Бихевиористы исследовали поведение, но отрицали возможность изучения сознания. Это – тупик. Но есть работы А.Н.Северцова, который показал, что психический процесс вызывает изменение свойств и структуры поведения. Есть «Рефлексы головного мозга» и «Элементы мысли» И.М.Сеченова. «Естественнонаучная парадигма» настойчиво убеждала: психика есть приспособительная реакция, цлостно включенная в цепочку жизненных отправлений организма.

С точки зрения Л.С.Выготского, исследование сознания должно заключаться в следующем. Существуют, с одной стороны, мир вещей и, с другой стороны, материальный субстрат сознания. Итогом их взаимодействия является сознание. Сравнивая сознание с зеркальным отражением вещей, Выготский пишет: «Если мы будем знать вещь и законы отражения света, мы всегда объясним, предскажем, по своей воле вызовем, изменим призрак… То же и в психологии… Загадка психики решится… не путем изучения призраков, а путем изучения двух рядов объективных процессов, из взаимодействия которых возникают призраки как кажущиеся отражения одного в другом» (там же, с. 416).

В итоге единица психологического анализа выходит за пределы представления предмета исследования как отграниченной области бытия. Такое представление, выражаемое посредством введения первичной абстракции, на уровне логического начала претерпевает превращение, итогом которого является представление предмета как образования, включающего в свое содержание те образования, которые первоначально считаются внешними по отношению к предмету исследования.

Таким образом, в ходе построения теории предмет исследования утрачивает свою эмпирическую (в сенсуалистском толковании) очевидную «онтологическую» отграниченность. В этой связи можно привести высказывание А.Бергсона: «Есть только одно средство опровергнуть материализм, а именно: установить, что материя абсолютно такова, какою она кажется. Этим из материи исключалась бы всякая виртуальность, всякая сокрытая сила, а явления духа получили бы независимую реальность» (Бергсон, 1911, с. 65). Очевидно, не случайно А.Н.Леонтьев, проводивший исследование опосредованного запоминания под непосредственным руководством Л.С.Выготского, приводит это высказывание на страницах своей книги (см.: Леонтьев, 1931, с. 20) со следующим комментарием: «Говоря о научной несостоятельности чистой эмпирики, мы конечно меньше всего имеем в виду отказ от эмпирического метода и переход к построению и внесению в психологию „сверху“ априорных конструкций. Мы хотим лишь выразить ту мысль, что „познание, желающее брать вещи так, как они есть, впадает в противоречие с самим собой“, и что эмпирия не может не быть проникнута и обусловлена теорией, но сама эта теория в свою очередь порождается из эмпирии, из объективных фактов» (Леонтьев, 1931, с. 29). Для нас это означает, что предмет не «утрачивает» свою реальную связь с «онтологией», а, наоборот, «онтология» предмета получает неполное толкование в теоретической системе. Это – указание на необходимость изменения представлений о предметной области исследования. В результате происходит введение новой единицы психологического анализа в форме первичной абстракции, что знаменует собой начало построения новой психологической теории.