Honey you're starting something deep inside of me (СИ)

— В этом и проблема, — не унималась Эмма, — я не больна, но ты бы не стала слушать. Не теперь, — с горечью добавила она. — Мне нужны были поддержка и понимание, а не нотации.

Кейт молчала, слабо понимая, в какую степь заходит этот разговор. Что Эмма имеет ввиду?

— Не понимаешь? — догадалась подруга. — Так и знала. Ты давно перестала меня понимать. — она перевела разочарованный взгляд с Кейт на Роджера. — Скажи, она и тебя так пилит? За попойки, сигареты, девиц?

Теперь недоумевали уже оба.

— Что? — не унималась Эмма. — Разве я не права? Ты ему и слова не скажешь, что бы он не делал. А меня понимать и принимать такой, какая я есть вдруг отказываешься?

— Эмма… — вымученно прошептала Кейт, когда гнев сменился на расстройство. — Откуда это всё взялось?

— Ты не знаешь, потому что мы уже давно перестали быть друзьями.

Эти слова ранили, а Эмма будто этого и добивалась. Она давно держала это в себе, и вот наконец-то выложила все как есть.

— Считай это моим сюрпризом, — грустно усмехнулась она, — с днём рождения, дорогая.

Бросив последнюю колкость, Эмма развернулась и ушла, оставляя Кейт в кипящем потоке собственных мыслей. Она стояла, собираясь с мыслями, несколько раз намереваясь что-то сказать или сделать, но слова снова путались, а глаза неприятно щипало.

— Пошли, — коротко сказал Роджер, потянув девушку за локоть. Она не сопротивлялась, позволяя увлечь себя вверх по лестнице. Ей хотелось поскорее покинуть это место, выйти на солнечный свет.

— Черт, — уже на улице снова вскрикнула Кейт. — Черт!

Роджер отпустил ее, чтобы не нервировать лишними словами или движениями. Он давно замечал, а сейчас точно убедился — у девушки были проблемы с нервами, она тяжело справлялась со стрессом и неприятными ситуациями. Эта ссора сильно взволновала Кейт, она топталась на месте, с силой сжимая и разжимая трясущиеся руки, глаза нервно бегали.

— Что мне делать? — тяжело дыша простонала девушка, смахнув слезы с щек. — Что делать?

Она повторяла одно и тоже, сначала спрашивая у самой себя, а потом, поймав взглядом Роджера, обращалась к нему, с надеждой цепляясь за ближайшего живого человека, будто он мог ей помочь.

— Кейт, — терпеливо позвал он, — для начала нужно успокоиться.

— Нет! — воскликнула она, — нет… Нужно что-то делать! А что я могу?

— Ты не обязана взваливать это на себя, — спокойно предупредил Роджер.

— Конечно, обязана! — серьёзно заявила Кейт, будто это было нечто очевидное. — Кто, если не я? Родители ее просто из дома выгнали, будто им все равно… А Джордж, твою мать… уверена, это его рук дело.

— Я не говорю бросать её, просто…

— Я ни за что её не брошу! — истерично воскликнула Кейт. — Она меня не бросила, когда я… когда меня… Черт!

Кейт снова расплакалась, словно какая-то истеричка. Она ненавидела себя за эту слабость, за такое проявление чувств, но уже ничего не могла с собой поделать.

— Эй, — успокаивающе шепнул Роджер, мягко поправив ее волосы, задержав ладонь на щеке, — тише, милая. Успокойся и на сегодня забудь обо всем. У тебя день рождения, расслабься.

— Да не могу я, — неуверенно протестовала Кейт, — праздновать, когда нужно что-то делать. Тем более время терять…

— Что-то сделать можно завтра, когда соберёшься с мыслями. А время есть всегда, и я помогу если что. — Своим приятным завораживающим голосом Роджер умел успокоить, но в данной ситуации он все же не справлялся.

— Ты улетаешь послезавтра, — грустно напомнила Кейт. Сказав это, она осознала, что останется одна перед нелегкой проблемой. Эта мысль неприятно звенела в голове, но винить Роджера все же нельзя. Он сам только осознал свою оплошность, неловко замолчав.

— Мы что-нибудь придумаем, — заверил он, — в конце концов есть телефоны. Так что сейчас ты успокаиваешься и едешь домой, празднуешь свой день, не думая о плохом.

Роджер говорил так убедительно и логично, что Кейт постепенно пришла в себя, успокоилась и вымученно улыбнулась.

— Наверно, ты прав, — кивнула она, благодарно прижавшись к барабанщику.

Он крепко обнял ее в ответ, нежно поглаживая волосы, что полностью успокоило Кейт.

***

Тяжёлые мысли обладают неприятной особенностью — они плотно заседают в голове, не желая уходить, не впуская ничего другого кроме тревоги и переживаний. Кейт сидела за столом в своем простеньком платье в тонкую полоску, слушала последние новости из жизни тёти Хелен и мамины восклицания в ответ. С кухни доносился сладковатый аромат приправ для курицы, в гостиной шуршал телевизор и тихо переговаривались папа с дядей Бобби. Его жена с внуками задерживались, так что все ждали их.

— Я сегодня провела за готовкой пол дня, — жаловалась мама. — Вдвоем с Кейт мы всегда управлялись быстрее.

— Почему же не позвала её помочь? — спросила Хелен, обращаясь больше к Кейт.

— Она вечно в каких-то делах, — отмахнулась мама.

— Я здесь, вообще-то, — напомнила о своём присутствии Кейт, ненадолго возвращаясь к реальности.

— Работает ли, рисует… Уж не знаю, чем занимается, — будто не слыша продолжала мама, — может просто со своими друзьями развлекается.

Кейт лишь недовольно поморщилась, снова вспоминая своё сегодняшнее «развлечение».