Houseki no kuni: Философский камень в стране самоцветов

— Это связано с твоими экспериментами, о которых говорил учитель?

— Да, у меня есть несколько идей, но я пока ограничен в материалах и возможностях, поэтому буду экспериментировать с имеющимися вещами. У меня уже есть одна интересная идея.

— О, и какая же? — спросила Анита, приподняв бровь.

— До наступления зимы я успел поучаствовать в нескольких сражениях против лунарян и находил в них определенные недостатки, от которых хочу избавиться. Не знаю, насколько эффективным это получится, но возможно, это даст нам преимущество перед врагом и вероятность похищения на луну сократится в разы.

— Твои слова интригуют, но что ты предлагаешь?

— Это пока только идеи, но… — я поднял взгляд на Аниту. — Я хочу создать дальнобойное оружие, способное эффективно справляться с лунарянами…

Глава 16 Зима (III/III)

* * *

Я недооценил зиму.

Ранее я считал, что имею ясное представление о этом времени года благодаря различным источникам, но оказался наивен. Резкое похолодание стало для меня настоящим открытием. Хотя я не имею термометра, по ощущениям температура опустилась ниже пятидесяти градусов по Цельсию всего за первую неделю зимы. Это начало сказываться на моём самочувствии. Тело становилось тяжелее, каждое движение требовало больше усилий, а порой я ко всему прочему ощущал забытое чувство сонливости. Из-за этого пришлось внести изменения в рабочий график и уделять пару часов сну каждый день. Я не хотел игнорировать и копить усталость, которая могла негативно сказаться на работе.

Хотя я бессмертное существо и времени у меня предостаточно, я всё же стремился провести свою первую зиму максимально продуктивно. Поэтому я разделил свою работу: днём я занимался работой с деревом, пытаясь создать новое оружие и другие вещицы, а ночью проводил время в библиотеке, погружаясь в книги. Это стало основой моего обычного зимнего дня, которая иногда меняется или разбавляется другими делами.

Например, я со всей ответственностью продолжаю выполнять обещание, данное Рутил. Каждую ночь перед сном я тщательно откалываю куски философского камня. Под воздействием отрицательных температур красный минерал становится хрупче, и инструменты, которые заранее заготовила Обсидиан, ломаются реже, чем обычно. Возможно, благодаря этому я смогу растянуть запасы инструментов до конца зимы и добыть достаточно материала для оживления Падпараджи, которая до сих пор покоится в закрытом ящике в медпункте.

Но особое место среди «других дел» занимало патрулирование с Анитой. В отличие от обычных патрулей, мы сражались исключительно с ледниками на побережье, что представляло собой серьезную проблему. Изначально я не понимал, зачем нам ломать ледники у острова. Слова Антарктицит о громком шуме, который будит остальных самоцветов, не вызывали у меня серьезного восприятия. Ну, шумит что-то вдали, и что? Однако, когда ледники начали трескаться и двигаться, я изменил своё мнение. Звук был громким, противным и проникал даже вглубь школы, вызывая боль и дезориентацию. У других самоцветов этот звук лишь вызывал головную боль, которая доставляла дискомфорт. У меня же ощущения были похожи на те, которые вызывала музыка лунарян, только в облегчённой форме. Этот факт невольно подтвердил догадки, что моё тело было особенно чувствительно к различным звукам, а не только к звону музыкальных инструментов пришельцев.

Из-за этой проблемы мне было сложно сосредоточиться на своих делах, поэтому я часто присоединялся к Аните в её непростой работе. От помощи самоцвет не отказывалась, хотя я не мог оказать ей реальную помощь, но был рядом, готовый поддержать.

Хрупкая и миниатюрная дева, подобно многим другим самоцветам, легко игнорировала законы физики. Она была как кузнечик, быстро и ловко перепрыгивающий с одной льдины на другую, избегая опасности провалиться под лёд и быстро преодолевая десятки метров. Я уже давно перестал удивляться подобным акробатическим трюкам. Ведь самоцветы обладали энергией, способной свободно деформировать свою структуру, подражая человеческим мышцам и суставам. Поэтому большие прыжки уже не казались особенными. Но несмотря на родственную связь с самоцветами, я так и не научился нарушать законы физики. Они оставались сильнее меня, особенно гравитация, не позволяя мне высоко и быстро прыгать, а при попытке наступить на лёд он вскоре начинал быстро покрываться опасными трещинами. Я просто не мог изменить эту ситуацию и приходилось довольствоваться льдом у самого берега.