How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

В этой и последующих главах этой книги я склоняюсь к теории коллективных действий, но всегда с критической точки зрения по отношению как к коллективным действиям, так и к эволюционной психологии. Я считаю, что теория коллективных действий превосходит эволюционную психологию по ряду причин, в первую очередь потому, что ее теоретические предложения могут быть оценены в свете данных, собранных из реального человеческого опыта, - способ мышления и работы, который соответствует ожиданиям научной эпистемологии. Я нахожу это эмпирическое измерение достойным восхищения. В то же время я осуждаю литературу о коллективных действиях за ее склонность подчеркивать западный исторический опыт. Я также осуждаю ее за отсутствие способности связать сотрудничество с психологическими основами человеческого мышления и социального действия - вопросом о человеческой природе. Эволюционные психологи привносят психологические факторы в разговор о сотрудничестве. Однако я считаю, что их сугубо формальные методологии, которые в значительной степени зависят от экспериментальных игровых исследований и компьютерных симуляций, не могут соответствовать сложности реальной человеческой психологии или социального опыта, который мы находим вне стерильных рамок лаборатории или компьютерного экрана.

 

Ограничения преобладающих теорий сотрудничества и призыв к их пересмотру

Некоторые исследователи пытаются преодолеть разрыв между эмпирическим и формальным (под которым я подразумеваю экспериментальные игры и компьютерное моделирование) подходами к изучению кооперации, представляя оба этих подхода бок о бок. Однако эта стратегия, на мой взгляд, не принесла успеха даже в работах таких ярких представителей исследований кооперации, как Рассел Хардин, Деннис Чонг и Элинор Остром (получившая Нобелевскую премию по экономике за свою работу по коллективному управлению ресурсами). Трудность, которую я вижу, заключается в напряжении между эмпирическим измерением, состоящим из нарративных рассказов, взятых из конкретных этнографических или исторических примеров, и формальным измерением, основанным на математическом моделировании и экспериментальных играх. Проблема в том, что нарративный и формальный способы изложения - это очень разные формы знания, которые плохо интегрируются.

 

Как ни странно, часто случается так, что, хотя в повествованиях рассказывается об успешных случаях сотрудничества, формальные анализы часто указывают на то, что сотрудничество маловероятно. Например, компьютерное моделирование показывает, что сотрудничество вряд ли может развиться биологически - возможно, контринтуитивный вывод, который поразил воображение сообщества эволюционной психологии и вызвал много новых исследований, которые я описываю в главе 2. Аналогичным образом, экспериментальные игры показывают, что на основе рациональных решений индивидов (характерная черта большинства экспериментальных игровых исследований) высококооперативные результаты встречаются редко. Например, в "играх с общественными благами" игроки эгоистично выстраивают стратегию "фрирайда", чтобы получить индивидуальную выгоду от объединенных ресурсов. И в таких играх, если сотрудничество и возникает, оно обычно не поддерживается и даже может снижаться в течение игры и при многократном повторении игры, опять же, из-за проблемы "свободного наездника". И все же люди иногда создавали кооперативные социальные формации в реальном мире, вне игровой лаборатории, и некоторые из них сохранялись в течение длительных периодов времени. Это говорит о том, что акцент на экспериментальных играх как пути к пониманию сотрудничества может быть неуместным.

 

Как я уже упоминал, в литературе по кооперации мы часто встречаем формальные анализы, перемежающиеся с повествовательными рассказами, основанными на этнографических или исторических источниках. Как правило, я нахожу последние убедительными и полезными, но в то же время понимаю, что описание отдельных изолированных примеров не позволяет достичь важной цели - поставить изучение сотрудничества на прочный фундамент научного понимания. Несмотря на этот недостаток, то, что я нахожу достойным внимания в этих историях, - это то, как институты формируют мост между индивидом, который склонен вести себя как эгоистичный фрирайдер, и коллективом, который процветает благодаря групповому выбору каждого человека; сотрудничество с большей вероятностью будет процветать, когда хорошо созданные институты способны формировать индивидуальный выбор в сторону кооперативных действий.