How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

На основе палеонтологических данных, изучения живых приматов и психологических исследований людей можно разработать базовую модель когнитивных процессов, лежащих в основе рационального условного кооператора. Этот аспект того, что называют "социальным интеллектом", встречается у людей и в некоторой степени у некоторых приматов (включая орангутангов, горилл, шимпанзе и бонобо). Но в ограниченной степени он также присутствует у обезьян и даже у некоторых видов не приматов. Центральным элементом социального интеллекта является совокупность способностей, включая сложные нейрофизиологические структуры, позволяющие анализировать лица и эмоции, что обобщается понятием "теория разума". Теория разума позволяет осуществлять своего рода "чтение мыслей", при котором можно сознательно анализировать душевное состояние, убеждения и намерения других людей ("атрибуция состояния") и на основе этого предсказывать их возможные социальные действия. Способность к теории разума также позволяет ретроспективно предсказывать мотивы прошлых действий. Как я отмечаю в главе 11, способность осмысливать прошлые действия человека является ключевой особенностью судебных аппаратов, которые мы видим в более коллективных государствах.

Элементы способности к теории разума, очевидно, имеют глубокую биоэволюционную историю у приматов, задолго до форм символической коммуникации, которые впервые появились у нашего вида около 150 000 лет назад. Приматы в целом, особенно антропоиды (обезьяны, мартышки и человек), отличаются относительно высокоразвитыми социальными навыками по сравнению с другими млекопитающими. Примером тому служит развитие социальных связей - даже с неродственными особями - посредством взаимного груминга, а также других видов поведения. Однако среди антропоидов обезьяны демонстрируют наименее развитую способность к теории разума. Вероятно, это объясняет тот факт, что в целом они склонны демонстрировать меньше неизменных моделей поведения в своих относительно жестких и иерархически структурированных социальных образованиях. Приматы, напротив, описываются приматологами как обладающие гораздо большим количеством категорий поведения и большей склонностью к индивидуалистическому поведению в их сравнительно подвижных, менее структурированных социальных группах. Однако повышенный индивидуализм не означает отсутствия способности к сотрудничеству. На самом деле, у шимпанзе мы видим новые формы сотрудничества, не встречающиеся у обезьян. Среди них, возможно, активное обучение навыкам, выражение того, что называется общим вниманием, одним из аспектов способности к теории разума.

Филогенетическая тенденция к переходу от более генетически структурированных моделей поведения, обнаруженных у обезьян, к более подвижному и изменчивому взаимодействию, обнаруженному у приматов, в котором взаимодействие между членами группы более индивидуализировано, имеет интересные последствия. Во-первых, сотрудничество, основанное на индивидуализированной социальной памяти о других, как отмечает Дуайт Рид (Dwight Read, 2010: 199), "предъявляет экспоненциально более высокие когнитивные требования к индивидуумам, вынужденным справляться с социальной единицей, состоящей из поведенчески индивидуализированных членов". Это должно было оказать эволюционное давление на усиление способности к запоминанию в большей степени у гоминоидов по сравнению с другими приматами. Одним из возможных результатов такого давления является "энцефализация" (увеличение относительного объема мозга) - у обезьян мозг относительно больше, чем у обезьян, и в случае с нашим родом, Homo, энцефализация пошла значительно дальше. Однако, несмотря на энцефализацию, ограничение памяти подразумевает пределы масштаба персонализированных социальных сетей человека, в зависимости от степени знакомства, необходимой для эффективного функционирования группы. Там, где для функционирования группы требуется высокий уровень пристального внимания и детального социального знания, например, в семьях, часто встречается ограничение в пять-семь человек. Конечно, возможны и более крупные группы, но там, где требуется определенная степень непосредственного личного знания о других, максимальный размер группы оценивается примерно в 150-200 человек. Люди создали более обезличенные кооперативные группы, значительно превышающие это число, и этот факт рассматривается в последующих главах. Однако даже у людей сравнительные исследователи отмечают значительный организационный порог - предел, для преодоления которого требуется повышенная организационная способность, - примерно на том же уровне 150-200 человек.

 

Элементы социального интеллекта