i_0e02284c13ff104d

виду, когда рассказывала, как всё время учится у Андрея чему-то новому, стало очевидно также, что у Артура не было никаких шансов.

Мы замёрзли, и Андрей предложил зайти в кафе погреться. Я никогда раньше

не был в кафе, только в далёком детстве бабуля водила меня есть

мороженое в кафетерий, который я гордо называл рестораном. У меня было

совсем немного денег, но я подумал, что если закажу один чай, то должно

хватить. Вот она, взрослая жизнь практикующего журналиста: шёл по улице, захотел погреться, зашёл себе в кафе. И никаких мыслей о том, на что

жить следующую неделю.

Он заказал кофе и какие-то пирожные, я ограничился чаем. Мы сидели

совсем близко друг к другу в пустом зале, только вдали официантка

гремела пустой посудой за баром. Столик был накрыт клеёнкой с красными и

белыми квадратами, посреди стояла белая стеклянная вазочка с фиолетовыми

пластмассовыми герберами. Мы сидели у стены, перед нами стоял ещё один

ряд таких же столиков с клеёнками и герберами, а за ними в большом

наполовину замёрзшем окне медленно падал снег, проходили укутанные в

шарфы прохожие, и казалось, что если добавить ещё музыку, к примеру, из

“Служебного романа”, то можно представить, что всё это - сцена в кино. Я

начал напевать про себя эту мелодию и мне вдруг стало так радостно и

спокойно, как будто я и вправду был героем какого-то прекрасного

романтичного фильма, а не сидел здесь с будущим мужем девушки моего

лучшего друга, с которым мы познакомились при таких странных

обстоятельствах.

Он смотрел на меня каким-то тёплым взглядом и неожиданно взял меня за

руку. Я дёрнулся, бросил взгляд в сторону официантки, но она была

слишком далеко, чтобы нас видеть. Моя испуганная ладонь сначала

судорожно сжалась, но потом расслабилась от его нежных прикосновений.

Сердце часто забилось, и мне стало казаться, что оно выстукивает мелодию

из фильма. Я старался не смотреть на него, мне хотелось растаять, чтобы

от меня осталась одна только ладонь, и он бы всё держал меня в своей

руке и поглаживал кончиками пальцев.

- Придёшь ко мне в гости? - спросил он тихо, почти что шёпотом, хотя нас

было некому слушать. Мелодия в моей голове оборвалась.

- А как же Катя? - чуть не вырвалось у меня, но я вовремя сдержался и

просто кивнул головой.

Мы договорились, что я приду к нему вечером на следующий день. На вопрос

о Кате мне ответил в школе Артур, сказав, что она снова уехала к родителям.

Я не помню, как одевался и что надел, как дошёл до его дома. Всё это

происходило в полусне, полубреду. Я отключил сознание, чтобы не думать, не анализировать, не принимать решений, а просто двигаться, как робот, которому ввели программу, обязательную для исполнения. Я не задавал себе

вопросов, стоит ли идти и почему это надо делать. Дверь, в которую я

должен был войти, теперь была открыта настежь, и у меня больше не было

выбора. Если бы он не ласкал мою ладонь или был бы груб, или скабрёзен и

пошл, как Агасфер, или как-то иначе расплатился за мой чай, не деликатно

спросив меня, не буду ли я против, если он заплатит, а, к примеру, дав

почувствовать, что платит-то он, у меня была бы лазейка, была бы

причина, за которую можно было бы ухватиться и остаться дома.

Но её у меня не было.

Пока я поднимался на третий этаж, меня охватила настоящая паника. Я не

знал, что плохого может случиться и даже примерно представлял себе, что

произойдёт, но не мог побороть это чувство, заморозившее все прочие

ощущения. Это как зимой прикоснуться языком к холодным железным перилам

школы: кожу приятно щиплет, но душа уходит в пятки от мысли о грядущей

боли. Впрочем, если бы я обжёгся или порезался сейчас, то, наверное, ничего бы не заметил.

Я немного помедлил перед дверью и огляделся. Обычная лестничная клетка

девятиэтажного дома, построенного лет двадцать назад. На полу маленькая

кафельная плитка, в ней местами зияли пустые квадратики; темно-зелёные

стены и лампы дневного света создавали ощущение погреба. На мысли о

подземелье наводил и чуть затхлый запах. Три двери с одной стороны от

лифта и три - с другой. Все двери разные, некоторые не меняли много лет

- они обиты дерматином, другие современные металлические. В одну из этих

мне и предстояло войти.

Я зачем-то выдохнул, как будто собирался выпить рюмку водки, и

перекрестился. Позвонил.

Андрей открыл почти сразу (надеюсь, он не наблюдал за мной в глазок). Он

стоял в одних трусах. Спортивное мускулистое тело, на которое теперь

можно было смотреть, не боясь быть уличённым в подглядывании. Но я

стеснялся, поэтому, бросив быстрый взгляд, сразу поднял глаза.

- Извини, только что из душа. Сейчас оденусь и сварганю что-нибудь

поесть,- весело сказал он.

Я вовсе не был голоден, но не знал, как себя вести, поэтому молча

разделся и прошёл в комнату. Страх и оцепенение никуда не делись, наоборот, стали ещё сильнее. Я сел на диван, вытер о штаны мокрые ладони

и огляделся с опаской, будто ожидая, что из шкафа сейчас выйдут Катя с

Артуром.