i 142389c366b20798

"Он дразнит меня своим невежеством. Он так глуп и так забывчив. Как этот кретин

вообще до сих пор остался в живых?"

13 Сукин сын (исп.)

Николай понимал, что мыслит сейчас не рационально, но Чан взбесил его. Дэвис Чан не

заслуживал чести быть одним из "сторожевых псов" и участвовать в этой операции, он не

заслуживал даже права жить. Постепенно Николай совладал с эмоциями, глубоко дыша, и

вынудив себя дважды досчитать до ста. Для его игры еще оставалось время. Кроме того, план

Николая зависел от наличия информации, необходимой "Амбрелле", и, если Зиновьев

намеревался украсть эту информацию, он вынужден немного подождать и позволить другим

"сторожевым псам" собрать ее. Отправляемые ими ежедневные полевые рапорты содержали

лишь голые подсчеты ситуации и количество жертв, и были нужны только для очередной

регистрации человека, отправляющего отчет; настоящий материал сохранялся на диске, куда

переписывались найденные документы или какие-либо еще файлы, если "сторожевой пес"

рассматривал эту информацию чрезвычайно важной.

"И в то время пока я жду, можно проверить, как там мои товарищи в трамвае".

Николай остановился, обрадованный тем, что может действительно испытать наслаждение,

обманывая Карлоса и Михаила. Каким-то образом эти двое превратили все вокруг в еще более

захватывающую игру. Разве они могли подозревать Николая? Что они говорили о его

внезапном отбытии? Что они подумали о нем? И что могло быть лучше, чем наблюдать, как

тело Михаила медленно покидает жизнь, видеть, как он теряет способность трезво мыслить, и

как молодой протагонист Карлос напрасно борется с необратимым? Николай мог бы

заблокировать колокольный механизм, как только они достигнут часовой башни... потом он

мужественно вызовется добровольцем, чтобы найти больницу, из которой можно принести

нужные припасы.

Зиновьев внезапно рассмеялся жестоким лающим смехом, который разорвал тишину в

комнате. Он убьет доктора Аквино, ученого, который, как предполагалось, отсылал сообщения

из больницы и, несмотря на происходящее, работал над вакциной. Николай знал, что Аквино

было приказано проследить за уничтожением больницы перед уходом из Раккун-Сити, чтобы

стереть любые следы, свидетельствующие об исследованиях "Амбреллы". В больнице также

содержались некоторые особи органических разработок, от которых "Амбрелла" решила

избавиться — Хантеры Гамма-серии. Взрывом больницы можно было разрешить сразу две

задачи. Казалось, что Хантеры-Гамма не были достаточно эффективны, и по этому поводу

произошло серьезное разногласие в администрации — нужно ли уничтожать прототипы. Если

Николаю удастся подстроить, чтобы Карлос был вынужден вступить в бой с одним из них, ему

бы удалось самому заполучить ценную информацию, которую можно будет выгодно продать...

и он также смог бы решить несколько задач одним махом. План, выстроенный в его голове,

выглядел логично. Однако весь план потерпит крах, если что-то пойдет неправильно, или если

самому Николаю он покажется несовместимым с его задачами. Зиновьев не был идиотом, но

составление планов помогало заполнить время вынужденного бездействия и не давало ему

впадать в уныние.

В приподнятом настроении Николай повернулся и направился к двери. Раккун-Сити был

подобен призрачному королевству, где он был правителем, способным делать все, что пожелает

— что угодно и где угодно. Врать, убивать, наслаждаться поражением других бойцов. Николай

мог делать все это, а в конце его ожидало вознаграждение. Зиновьев снова пришел в себя.

Настало время для продолжения игры.

Глава 13

Джилл наконец-то решилась открыть металлический ставень-жалюзи и попытаться

прорваться, как вдруг услышала выстрелы — стрекот штурмовой винтовки. Сказать, что ей

полегчало, значит не сказать ничего; беспрестанный стук ломящихся снаружи мертвецов

пожирал нервы Джилл. Ее даже стала прельщать мысль о том, чтобы застрелиться, только бы

не слышать этого больше... и сейчас, в долю секунды, все затихло.

Девушка быстро переместилась к боковой двери гаража, нырнув вниз к ободранному

красному сиденью подъемника и прижалась ухом к холодному металлу. Вокруг царило

безмолвие; инфицированные, похоже, были мертвы...

И внезапно — резкий стук! Джилл отпрянула назад, когда кто-то начал колотить по двери, ее

сердце замерло.

- Эй, там есть кто-нибудь? Зомби мертвы, теперь вы можете открыть дверь!

Этот акцент нельзя было ни с чем перепутать; это был Карлос Оливейра. С облегчением

Джилл повернула замок и открыла дверь, откликнувшись на зов.

- Карлос, это я, Джилл Валентайн, - она была счастлива видеть Оливейру, но выражение его