I

– Слушай, Отмеченный. Скажи родственнице своей, пусть нательник уберёт подальше, лучше совсем из квартиры. Ещё пусть не проявляет внешней атрибутики, жестикуляции там всякие, пассы руками, ну, ты понимаешь! Между нами не должно быть нарушено личное пространство в размере метра, лучше двух. Да, самое главное, при общении со мной в глаза не смотреть! Боюсь сорваться и глаз лишить, а то и заморожу! Иди, я пока здесь подожду.

Хана посмотрел на спутника и, чуть помедлив, кивнул – он после этого путешествия ко всяким странностям приобрёл иммунитет и ничему не удивлялся.

Конечно, на него первым выскочил Чел, заурчал, стал тереться об ноги. Хана присел на корточки и почесал друга за ухом, взяв на руки, уселся на диван и, поглаживая, шутливо велел докладывать обо всех новостях. Котяра честно стал урчать на своём, потираясь крупной башкой об хозяина, и тут же, естественно, на них свалился со спинки дивана Маньяк, облапил хозяина, а заодно и куна. Ага, Маньяк с дивана бряк! Марчелло – маньячелло!

– Ладно, ладно. Я тоже рад вас видеть, – оттаивая душой и светлея настроением, пробормотал Герман.

Из соседней комнаты выскочила Елена Олеговна собственным организмом и, всплеснув руками, открыла было рот, но осеклась. Прижав палец к губам, хозяин квартиры покачал головой, рукой махнул в сторону кухни. Усевшись за столом с чашкой горячего чая с корицей, он кратко ввёл её в курс дела. Помогут, выдернут парня с кичи, но она должна будет соблюдать некие правила. Выполнять, что передадут через него, Германа. Главное,

не суетиться и не болтаться под ногами. Придётся ей убрать крестик. В квартире будет посторонний, в его присутствии не креститься, в глаза не смотреть. Для её же блага быть молчаливой и незаметной. Бедная женщина со слезами в глазах сидела и кивала, она услыхала главное: её сына спасут от тюрьмы! Остальные детали её не волновали, да, она сделает всё, как требуется и что требуется. Когда Елена Олеговна ушла выполнять наказ, а заодно и пройтись по магазинам, Хана испытал на мгновение жалость к этой женщине и чувство стыда за излишнюю суровость, но раздался звонок, и в квартиру, наконец, зашёл Руди.

Неспешно обошёл всю квартиру, осмотрелся, одобрительно кивнул рыжему Челу, внимательно наблюдавшему с дивана за ещё одним гостем, и изрёк, – Хане тут жить ещё можно, но Отмеченный заслуживает лучшего.

Вечером, сидя на кухне за чаем с бутербродами, Хана пересказывал Елене Олеговне инструкции от Руди, тот забрался в маленькую комнату, типа кладовки, в простонародье "тёщина комната", и плющил подушку, благо там раскидывалось кресло-кровать.

Напомнив о строгом соблюдении правил, отдал уже заранее купленные Руди билеты, расписал чуть не по минутам, что и как. Помогать будут Руди, его она знает, и ещё одна женщина. Пусть Елена Олеговна не удивляется, если к ней подойдет цыганка, например, или татарка какая-нибудь. Ключевые слова "от Отмеченного", ну а там скажут,

что требуется.

Выезжать нужно завтра с утра, ну а сейчас спать, утро вечера, как известно, изворотливей.

На следующий день утром, проводив родственницу, Хана, возвращаясь, у соседнего дома заметил стаю атамана Була, ещё удивился – утро раннее, а эти в полном сборе. Пожав плечами, прошёл домой, на столе обнаружил записку от Руди. Тот, оказывается,

по-английски тоже отправился к месту дислокации, Германа ждут через пару дней, билеты куплены, они с деньгами в книге на столе. Точно! Раскрыв книгу, Хана обнаружил, что и не книга это вовсе, а одни имитирующие обложки, в углублении пачка денег и билеты на поезд и на автобус. Ну, дела! Хана, держа в руках всё это безобразие, решил ничему не удивляться, но быстро вспыхнувшие записка и обложки, сгоревшие моментально и без пепла, всё ж таки принудили его изумиться. Ну, что он, младенец несмышлёный!? Билеты бы себе не купил, в тот город бы не доехал? Он с удовольствием потянулся, пододвинул спящего Чела к себе, нащупал пульт…

Звонок в дверь ему ужасно не понравился. Во-первых, не вовремя, во-вторых, нервный       очень, прерывистый. Да, долго ему отдыхать не дают, ну кого там несёт тяжёлая в космос и без скафандра!? Но открыв дверь, Герман по виду Була, а это был именно он, понял – стряслось нечто из ряда вон выходящее. Тот стоял взъерошенный, видно, здорово понервничал. Посторонившись, хозяин жестом пригласил пройти в квартиру.

– Чаю? У меня есть мелисса, успокаивает, как анестезиолог на операции. Давай в кухню, там всё изложишь.

Услышанное потрясло. Сначала он не понял про что речь, фреза какая-то, украли её. Золотая что ли, фреза-то эта? Потом, когда понял, что речь идёт о живом человеке, сестре их друга Дуче, напрягся. Запахло беспределом оголтелым, на ум пришёл Булыга. Да, этот мог. Дружбан детства, но Хана не мог встать в стороне от этих ребят и сделать лицо

"а ля незнакомы". Они уважение вызывают, парни не подлые, дружные, плохого за ними

не наблюдалось. Нет, не мог Хана их пробросить, тем более, обратились к нему в надежде на помощь, а он что, разве не поможет?