i 77d6616899b694e2

Он испугался, словно я застала его отбивающим чечетку или еще что похуже. Он

схватился за голову рукой, а я хихикала.

- Это мило, - сказала я, проходя в гэнкан и оставляя сумку на краю приподнятого

пола, после чего принялась разуваться.

Его грудь вдруг прижалась к моей спине, он крепко меня обнял, обхватив здоровой

рукой мои плечи. Запах ванили и мисо окружил меня, я вдыхала его, а волосы Томо

щекотали мою шею и щеку.

- Томо, - тихо сказала я. Его руку я обхватила пальцами и закрыла глаза, растворяясь

в его объятиях, он заполнял мой мир.

- Я не думал, что смогу сделать так снова, - сказал он. – Я думал, что все кончено.

Я тоже. Но я не хотела говорить об этом. Все это осталось в прошлом. Мы сразились

и победили.

Томо отпустил меня и придерживал одной рукой мое пальто, пока я вытаскивала

руки из рукавов. Мы прошли в его комнату, где он пригладил одеяло, покраснев.

- Ты спал? – улыбнулась я.

- Нет, - сказал он, расправляя уголки одеяла. – Я, кхм, учился.

- Угу, - я посмотрела на его стол, где на одной стороне лежала гора учебников для

экзаменов, а на другой – стопка анкет. «Токийский университет искусств» - гласила

надпись на верхнем листке. Сердце сжалось. – Томо.

- А?

- Ты хочешь подать заявку в Гейдай?

Он попытался сохранить невозмутимое лицо, но я услышала восторг в его голосе.

- Маа. Думаю, сначала нужно хорошо написать экзамен, а там и поглядим.

А две недели назад он даже слово «меч» не мог написать без риска. Теперь он мог

свободно изучать искусство.

- А твой папа?

Томо издал смешок.

- Кое-что не меняется, - сказал он. – Но он смирится. Наверное.

Я открыла сумку и устроила домашнее задание между стопками бумаг и учебников.

- О, сэнкью, - сказал он.

- Всегда пожалуйста. Так я могу тебя видеть каждый день.

Он рассмеялся.

- Тебе не нужен повод.

- Как твоя рука? – он сломал ее, когда сила Тсукиѐми чуть не разорвала его на части.

Когда он взбирался по ступенькам, было видно, что он еще и ногу потянул. Из-за ран и

синяков ему пришлось пропустить турнир кендо.

- Врач сказал, что написать вступительные экзамены в феврале я смогу, если буду

соблюдать указания.

- А ты?

Томо криво улыбнулся.

- Томо.

- А я не люблю приказы.

Я вздохнула и опустилась на его кровать.

- Но экзамены важны, и ты это знаешь.

- Кэти, - его голос был низким и красивым. Я хотела целовать его снова и снова, ведь

теперь мы были свободными. Но вместо этого я сидела рядом с ним, он передал мне

милую тетрадку с картонной обложкой. На голубом фоне были маленькие панды и

коричневые медведи, дополняли картину деревья сакуры и улыбающиеся онигири.

- Что это? – спросила я.

Он покраснел.

- Открой.

Я медленно перевернула обложку и удивленно открыла рот.

- Ох.

Новый альбом с рисунками, наброски были еще красивее, чем раньше. Цветы были

полны оттенков серого, очерчены осторожными черными линиями и казались такими

настоящими, что хотелось понюхать их. Рисунки трясогузок и оленей, бегущих лошадей и

драконов в небе. Я быстро переворачивала страницы, желая увидеть больше. Красота

переполняла меня, окружала меня, пока я не забыла все, кроме мягких линий карандаша,

кроме особого голоса Томо, для которого ему не нужны были слова.

Так он видел мир. Это было в его сердце. Он рисовал разное, но он рисовал это сам,

рисовал прекрасно и свежо.

Я перевернула страницу и замерла.

Он нарисовал меня. Мое лицо было повернуто к окну поезда, волосы выбились

прядями из хвоста. Я перевернула страницу и там снова увидела себя – изгиб своей спины,

свою ногу, я сидела на краю пруда, подняв голову к небу. Еще на одном рисунке я сидела

за столом, подперев рукой голову, карандаш замер над страницей, пряди волос плясали на

ветру их открытого окна.

Я перевернула страницу. Незаконченный рисунок меня, тянувшейся за книгой на

полке, простыня была обернута вокруг моего тела, как на мраморных статуях. И она

плотно прилегала к моему телу, из-за чего мои щеки запылали.

Томо нервно рассмеялся и забрал альбом.

- Этот ты не должна была видеть, - он закрыл альбом и оставил его на кровати. –

Хотя я не могу еще изобразить все детали.

Я покраснела еще сильнее. Но рисунки не были опасными и сделанными на скорую

руку. Они были нежными и изящными, такие могли висеть в музее. Я ощутила

благодарность за то, что он мог видеть такую красоту во мне, как и я видела ее в нем.

- Они прекрасны, - сказала я. – Ты так талантлив.

Его лицо стало красным, как умебоши.

- Не очень-то.

Я толкнула его плечом, ощутив отголосок боли от заживающего синяка после

встречи с кирином.

- Не скромничай. Но осторожнее с рукой, ладно? Тебе ведь нужны вступительные

экзамены для школы искусств.

- Знаю, - мы сидели минуту. Я не могла перестать думать о рисунке. Я хотела

целовать его. – Как тренировка кендо? – спросил он, вопрос заставил меня вздрогнуть.

- Хорошо, - сказала я.

- Уже успела избить Сатоши? – усмехнулся он.

- Там не было Сатоши.

Томо откинул голову.