И аз создам!

- …К сожалению, я сообщил об этих открытиях в научных журналах - не взял предварительно патенты на них и, заграничная химическая промышленность - не промедлила прибрать их к рукам. Такая же история получилась и с работами по окислению фосфора водой под давлением – с получением при этом водорода и фосфорной кислоты, патенты на которые - «И. Г. Фарбениндустри» купила за хорошую цену не у меня, а почему-то у шведского инженера Лилиенрота.

С запоздалым сожалением добавляет:

- Теперь я понимаю: это была моя большая ошибка, что я пренебрегал брать патенты на все мои открытия в науке!

Мне до зудящего жжения «под репицей» хотелось озвучить притчу об мудреце – учащимся на чужих ошибка и его «антиподе» - делающем всё наоборот… Но я тактично промолчал.

 

***

Затем, Ипатьев стал жаловаться на трудности советского быта:

- Главное затруднение было в том, что лаборатория совсем не имела газа, и для нагревания приходилось изыскивать разные керосиновые лампы, и использовать электричество, которое подавалось иногда только по вечерам. Тем не менее, научные исследования в этой лаборатории я вел до…

Профессор потупился, а я за него закончил:

- …До вашего твёрдого и окончательного решения свинтить за «большую лужу»?

Тот, хотя и с некоторой опаской - подтвердил свои намерения кивком, затем продолжил, чтоб соскользнуть со «сколькой» темы:

- Кроме того, я участвовал в «Особой комиссии» Розенгольца…

Перебиваю:

- Эта та комиссия, что вела переговоры с германским Генеральным штабом и немецкими промышленники о достройке в Самаре завода боевых отравляющих газов?

Всплёскивает руками:

- Ваша осведомлённость, Серафим Фёдорович, меня просто поражает!

Говорю словами «папаши Мюллера» - шефа берлинского Гестапо:

- «Что знают двое – знает и свинья». А в вашей «Особой комиссии» - народу побольше было. Однако чисто из присущего мне любопытства – хотелось бы подробностей.

 

Ипатьев, не заставил себя долго уговаривать:

- Первым делом, мы взялись за разработку хорошего противогаза – прежние не годились для защиты от отравляющих газов нового типа. Этим у нас занималась группа химиков под руководством профессора Прокофьева, который во время войны работал у меня в «Химическом Комитете» и прославился своей изобретательностью. Изрядные затруднения были в том, чтобы подобрать такое вещество, которое будучи положено в фильтрационную коробку противогаза - было бы способно задержать ядовитый дым (испарения), образующийся от распыления к примеру льюизита.

В наших старых – находящихся на складах и в иностранных противогазах, для этой цели употреблялись особые сорта ваты и целлюлозы - не способные задержать эти миазмы…

Со смешком:

- Не поверите, но самым трудным для поглощения является обычный табачный дым!

- Охотно верю, профессор!

- …Вещество, вложенное в фильтр противогаза, кроме надёжной задержки ядовитых веществ - не должно намного увеличивать сопротивление проходящему через противогаз воздуху и, следовательно - затруднять дыхание.

Согласно поддакиваю, вспомнив свои ощущения в палатке с хлорпикрином – когда в «той жизни» проходил курс молодого бойца и забыл вытащить пробку из коробки фильтра противогаза:

- Выбор сдохнуть от газов или просто задохнувшись – не из самых приятных на этом свете.

- …После довольно продолжительных поисков, нам с Прокофьевым удалось найти такое вещество, которое я не могу назвать здесь, так как это является военной тайной³⁵.

Оглянувшись по углам комнаты – не подслушивает ли кто, приложив палец к губам и издав с гадючьим присвистом звук «Тссс», я едва слышно спросил:

- Порошок активированного угля производящийся артелью «Красный активист»?

Тот, пуча гляделки, также - шёпотом:

- А Вы откуда знаете, Серафим Фёдорович?

С некоей гордостью, хотя и скромно потупив свои бесстыжие прогрессорские зенки:

- Стоял, так сказать – у истоков сего производства.

После довольно продолжительного раздумья, разглядывая меня как будто в первый раз увидел, Ипатьев с еле заметной иронией – сразу не понятой мной, произнёс:

- С первого взгляда на Вас, понял что Вы – довольно незаурядная личность… Правильно про Вас Надежда Константиновна сказала.

Отвечаю той же монетой:

- Уверен, Владимир Николаевич, что ещё не раз и даже не два, сумею Вас ещё удивить. Однако продолжайте – об моей ничтожной личности мы ещё успеем поговорить.

 

Тот, довольно словоохотно:

- Близ станции Иващенково, что в сорока верстах от Самары - во время войны был построен завод по производству хлора, иприта и фосгена. Но до начала Революции предприятие не успели пустить и на момент переговоров - оно считалось «законсервированным». На самом же деле – разворованным и растасканным во время Гражданской войны.

- Какова же была ваша роль в этой комиссии?