И аз воздам

Обер-прокурор Святейшего Правительствующего Синода Хвостов Дмитрий Иванович был человеком почти отталкивающей внешности. Длинный подбородок, нос тоже длинный с горбинкой, но если графу Витгенштейну почти такой же нос придавал мужественности и изюминки к внешности, то чуть более крючковатый нос обер-прокурора вместе с нависшими над подбородком щёками и полная безусость делали «родственника» Суворова некрасивой хищной птицей. Добавить стоит всклокоченные чуть седые волосы, как-нибудь так рисуют бабок-ёжек. И высокие кустистые, странно изогнутые брови в картину вписывались, будто он ими удивляется обеими сразу. При этом это был честный, добрый человек. И до кучи ещё и поэт. Сейчас, не обернувшись на вошедших в комнату Витгенштейна и Инессу, он стоял, опёршись о бюро, с разложенными на нём в беспорядке бумагами и писчими принадлежностями, смотрел в потолок, стоя вполоборота к окну, и читал басню.

Однажды после пира
Ворона унесла остаток малый сыра,
С добычею в губах не медля на кусток
Ореховый присела.
Лисица к сыру подоспела
И лесть, как водится, запела
(Насильно взять нельзя): «Я чаю, голосок
Приятен у тебя и нежен и высок».
Ворона глупая от радости мечтала,
Что Каталани стала,
И пасть разинула — упал кусок,
Который подхватя, коварная лисица
Сказала напрямки: «Не верь хвале, сестрица
Ворону хвалит мир,
Когда у ней случится сыр».

Сидящие у противоположной стены дамы жиденько зааплодировали. Одна была дочерью Суворова, вторая племянницей, а самая старая, должно быть, сестрой. Три родственницы.

— Отлично, Дмитрий Иванович. У вас получилось лучше самого Эзопа. — Тоже похлопала в ладоши Инесса.

Пиит обернулся и увидел вошедших.

— Граф, рад, что вы заглянули. Сейчас подадут жжёнку. Привык я к ней, с Александром Васильевичем по миру скитаясь. И вас угощу, родственник любил ею греться в походах.

Ну, вот и этот Витгенштейна знает. Сейчас начнёт общих знакомых вспоминать, а Пётр Христианович их не помнит. Засада очередная.

— Не откажусь, сыро и ветрено на улице, — чуть поклонился Брехт.

— Как вам новая басня моя? — и рожа такая довольная, ожидающая похвалы.

У Крылова лучше получится. Человечнее. И рифмы лучше. Тут явно суворовский лаконизм присутствует и его же манера обрубать предложения, не растекаться «Мыслью по древу».

— Дмитрий Иванович, вот представьте, через сто лет будут в школе изучать ваши басни дети, прочтут эту и будут друг у друга спрашивать: «Кто такая Каталани»? Ваши басни и стихи легко это столетие преодолеют, а вот про тётку эту никто и не вспомнит. Может, стоит убрать это имя и заменить на что-то другое:

Какие перушки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица, —
Ведь ты б у нас была царь-птица!

А ещё вот этот кусочек: «С добычею в губах», в ГУБАХ. У вороны? А сыр во рту держала — не лучше ли, дорогой Дмитрий Иванович. Или даже, а в клюве сыр держала.

— Надо же. Хм. Спасибо за честные слова, Пётр Христианович, а то эти льстицы захвалили меня. Верно, вы заметили про губы и Каталани. Исправлю. Так и представляю себе этих ваших «студиозов» через век, перемывающих мне косточки. — Обер-прокурор Синода погрозил пальцем женщинам, сидящим на оттоманке у стены, и прикрикнул, хриплым, похожим на то самое каркание вороны, голосом, — Сенька, ну где жжёнка?

Брехт усмехнулся. На самом деле, именно жжёнка! Когда фильмы про гусар снимают, то они все с бутылками шампанского. Пока его не много в России и доступно оно только богатым людям. Сейчас гусары пьют жжёнку. Тоже не дешёвый напиток, но по мозгам ударяет быстрее и в разы сильнее, и самое главное, есть процесс приготовление. Обряд. И в каждом полку он свой.

Процесс приготовления этой жжёнки в Мариупольском гусарском у Брехта в памяти есть. Странно недостаток голубого порошка сработал, что нужное, если, то накось выкуси, а вот ерунда типа приготовления жжёнки гусарской так — пожалуйста. Пей, не хочу.

Для процесса этого нужна компания, во-первых. Объём после окончания священнодействия получается приличный, и в одну харю его не выпить.

Нужна широкая и глубокая металлическая посудина, в которую влезут все необходимые ингредиенты. И это, во-вторых.

Заливаем в неё одну бутылку белого полусладкого, и добавляем одну бутылку шампанского и сахар-песок. Сахара нужно около килограмма. Затем необходим ананас. Овощ этот заморский режем небольшими кусочками и также отправляем в кастрюлю.