И аз воздам

— Не привыкла я в платке ходить, — почесав запыленную голову, еще раз порадовалась возможности будущего мытья, — зато мне ваши штаны понравились, это гораздо удобнее платьев. А босиком не больно ходить?

— Ну вот еще, — фыркнула Халида, — у нас же все с детства босиком бегают, я и не замечаю этих камней! Это вы без обуви не можете, отец у меня тоже только в сапогах ходит, а дед сапоги не любит, у него есть такие для леса, но с тонкой подошвой, он говорит, что землю надо кожей чувствовать. Ты тоже без обуви не можешь ходить, да?

За болтовней мы и не заметили, как подошли к знакомым воротам с красной аркой, в которые Халида застучала подходящим камнем. Изнутри лениво откликнулись и в щель калитки высунулась удивленная физиономия служанки.

— Эк вы быстро управились, — ворота заскрипели, впуская нас во двор, — ну вот сюда загоняйте, — она небрежно ткнула в место под навесом. — Где там ваши посудины, сейчас хозяин нальет.

В доме завозились, кто-то прошел в сумрачной комнате, шаркая ногами и тяжело вздыхая, раздался далекий звук открываемых дверей и торопливые шепотки за распахнутыми настежь окнами. Дом был погружен в сонную одурь и мы присели на каменную ступеньку в ожидании заработанного мыла.

— Ты, если будешь в Алтек приходить, заходи к нам, — Халида вытянула ноги, рассматривая пыльный двор. — Просто так заходи, если отпустят. Ты куда это?

— Да воды достану, хоть умоюсь да попью, — двинулась было я к колодцу.

— Не вздумай у него воду брать! — зашипела девушка, дергая меня за руку, — лучше потерпи, на площади возьмешь. Там она похуже, но никто слова не скажет, а этот сразу меньше нальет! Ты что, думаешь, он зазря нас ждать заставляет?

Спорить я не стала, она лучше знает здешние порядки, а жадность у Бехема была написана крупными буквами на лбу, устав от жары мы передвинулись в тень и стали ждать хозяина. Не иначе, этот скопидом услышал, что говорила Халида и очень скоро Лита вынесла наши горшки. Первый заработок в Скаггарде… что дальше-то будет?

Возвращаясь домой… ну вот, уже Скаггард домом называю, уж не до самой ли смерти мне здесь суждено находиться? я прижимала к себе, как самое большое богатство, пузатый горшок с мылом, полученный от Бехема. Вся телега была забита мешками с райсой или еще каким провиантом и два болтуна восседали чуть ли не обнявшись, позволив лошадкам самим плестись с той скоростью, которая более привычна лошадиному сердцу. Я пристроилась лежать на мешках — после трудодня на жаре даже обозревание окрестностей было совершенно неинтересно. Встреча с Халидой и разговор с ней подтолкнул на кое-какие действия… что там Тора говорила, осматривая вчера мое платье?

Чисто отмытые волосы перебирал вечерний ветерок на заднем дворе — никто не избавлял меня от обязанностей на этот день, стирка никуда не делась и Крата с Нитой тоже, лишь поинтересовались, видела ли я кого-нибудь в Алтеке и сколько мне Бехем налил мыла. По приятному стечению обстоятельств стирки сегодня было немного и Нита скоро исчезла, как только во двор зашел светловолосый худой паренек, так и засиявший от радости, увидев ее. Девушка бросила недостиранное в огромный чан и кинулась к нему, на ходу вытирая руки о передник. Парень оторопел, когда она обвила ему шею руками и поцеловала в щеку, но через секунду они оба уже не замечали ни меня, ни Крату, занятые друг другом. Напоследок я поймала торжествующий взгляд Ниты и парочка моментально испарилась, оставив после себя легкую зависть к своему счастью.

— Любит ее Берен, — вздохнула Крата, провожая глазами свою подругу, — они месяц назад в храм сходили, вот и ночи им мало. Ните здесь год положено отбыть и он уже заканчивается, а у Берена как раз окончание подписи будет, он сюда на три года приехал.

— Сам согласился здесь служить?

— Ну да, сам, — хихикнула девушка, — сюда сами только такие, как Перта едут! Влип он по глупости, вот и расплачивается за нее. Он ведь учился в городе, в высшей школе, а приехал в гости к своему другу, ну и пошли они… погулять. Все бы ничего, но мало показалось, зашли по дороге в трактир, добавили, там на местных напоролись, на деревенских. Те и решили, что городские задираются, строят из себя самых умных и подбили их на спор, кто больше выпьет. Берен и говорит, что больше ничего не помнит, очнулся — а его уже куда-то везут и под нос тычут бумагу с его подписью, что он согласен на три года службы на границе. Он было раскричался, что ничего не подписывал, да только маг ему в два счета доказал обратное и еще позлословил, что пить надо меньше, а думать больше. Неважно, что по пьяни, но раз сам подписал, так отслужи!

— И что, его никто не искал? А как же учеба? — парня было жалко, но ничего не попишешь, сам виноват, не надо было поддаваться на чужие уговоры и пить в незнакомом месте.