И боги горшки обжигают

Зал ахнул. По нему прокатился ропот. Все переваривали удивительные новости. Делились друг с другом предположениями. Очень, очень давно они не собирались все вместе. Некоторые из них в ссорах и обидах не видели друг друга десятки лет. Сейчас же, всех объединило событие, которое возможно изменит всю их жизнь. Из первого ряда поднялся чернокожий мужчина. Обтянутый белоснежной тогой, он резко выделялся среди присутствующих не только цветом кожи, блестящей, как эбонитовое стекло, но и внушительным ростом, достигавшим, по всей видимости, более двух метров.

– Что ты предлагаешь нам Триа, – требовательно произнес он. – Я знаю тебя слишком хорошо и слишком давно. Твои идеи?

– Да, ты прав Экси, – после незначительной паузы ответила женщина. – У меня есть идея. Но я боюсь, что некоторым, здесь присутствующим, она может не понравиться.

– Триа, говори. Говори же, – загомонили все разом.

– Кала, демос, – она подняла ладонь. – Хорошо, я скажу. И не говорите, что вы не слышали. Если позволят мне присутствующие здесь, я введу этому экземпляру, Каплю Серумвит, что спрятана за каменными дверьми в подземельях замка! И, о которой, некоторые присутствующие, умалчивают!

– Это исключено! Дьяфоно! Я возражаю! – с места поднялся сам Председатель. Лицо его выражало крайнюю степень негодования. – Я знаю, кто-то может обвинить меня в сокрытии этой тайны. Но я вынужден был скрывать ото всех, что храню малейшую частичку Серумвит. Её мне дал Отец! И я тысячу раз мог воспользоваться ею. Но не сделал этого! Я храню это сокровище на тот день, когда наше угасающее светило, перестанет давать достаточно тепла. Эта Сила, даст нам возможность продлить жизнь звезде Глэз!

– А ты не думала Триа, что бедное дитя может погибнуть!? – из кресла поднялся мужчина с волосами цвета меди.

– Ты удивил меня Дэк. Когда это люди вообще интересовали тебя, – огрызнулась золотоволосая.

– Мы не позволим Триа производить такой рискованный эксперимент. Это может плачевно закончиться, – произнесла миловидная девушка из зала. Она встала с места и её черная коса, лежавшая на коленях, опустилась до пола. Обернувши к присутствующим взгляд своих прекрасных карих глаз, она продолжила тихим, но сильным контральто:

– Триа, в своей идее покинуть эту планету, нашу темницу, в которую мы все попали за собственные проступки, готова бросить на алтарь победы любую жертву. Но она не желает понять, что жертвами можем оказаться мы сами.

– Не позволите!? Не позволите, даже если это касается нашего будущего!? Если появится возможность убежать отсюда, покинуть это проклятое, надоевшее место! -Голос Трии сорвался на визг. В глазах сверкал огонь безумия. Казалось, что она вот-вот бросится на всех и будет рвать их голыми руками.

Присутствующие опять зашумели. Мнения их разделились. Постучав молотком по столу и угомонив собрание, вновь слово взял Председатель:

– Серумвит я не дам, – он многозначительно посмотрел на собравшихся. – Даже, если… Я подчеркиваю! Если, это будет касаться жизни и смерти кого-то из нас!

Зал молчал.

– Эта девочка может погибнуть. А на нашей совести достаточно жертв. Когда-то мы поплатились за свои амбиции и высокомерие. Мы возомнили себя богами и были наказаны за это. Трудом и терпением мы должны заслужить вновь доверие демиургов. И ещё одно. Я поговорил с нею о Гее – Земле, как они её называют сейчас. И в отличие от тебя, – он гневно указал на свою супругу. – От тебя, встретившую бедную девочку не словом, а оружием узнал, что нас давно забыли. Люди живут своей жизнью и управляют ею сами. Они летают в космос. Техника их скоро не будет уступать нашей. Мы им не нужны. Наше место давно занято.

– Оно занято не по праву. Этот мир изначально принадлежал нам. Но, даже, если людям мы не нужны, открыв Врата, мы найдем другие, ещё более прекрасные миры. Мы будем свободны!

– Твои слова бесполезны Триа. Что было, того не вернёшь. Мы все должны смириться с нашей участью, принять её достойно. И… когда-нибудь, нас, возможно, простят, – Дио поставил окончательную точку, стукнув молотком, звон которого огласил конец агоры.

***

Крохотный источник давал минимум света. Но тому, в чьей руке он горел, этого было достаточно. Трудно поверить, но в темноте, эти глаза могли видеть ничуть не хуже, чем днем. Достаточно было лишь одной искорки. Слабое отражение света от стен, скакало. Тени, то растягивались, сливаясь с тьмой, то, будто в страхе, сжимались в карликов. Легкий шорох шагов по ступеням вскоре замолк.

Огромная каменная дверь преграждала дальнейший путь. На створках двери, справа и слева, очень искусно, были вырезаны уродливые человеческие лица искаженные гневом. В открытых ртах, удерживаемые каменными клыками, были вставлены широкие кольца. Двое, в ужасе, застыли перед масками гнева и уродства. Неожиданно, их чуткие уши уловили звук, более похожий на стон. Веки каменных лиц, стали медленно открываться. В них пылал огонь.

– Быстрее, Триа– зашептал голос, – мы не успеем!

– Эхагора!