И будет день

Господин Сатарасинхе, который не успел высказать и десятой части своих мыслей по затронутому вопросу, схватил Джаясекару за рукав, пытаясь удержать его силой, но, вспомнив, какая причина заставила Джаясекару выйти из дома в столь поздний час, со вздохом отпустил его.

В родильном доме Джаясекаре удалось через привратника послать записку своей матери, и она вышла к воротам.

— Пока ничего. Врач осмотрел Амарасили и сказал, что поскольку это первый ребенок, то роды могут затянуться.

— Мама, я буду здесь, а ты время от времени выходи ко мне и говори, как там у вас дела.

— Шел бы ты лучше домой и ложился спать.

— Домой я не пойду, а приду сюда снова в двенадцать часов. Скажи Амарасили, что я здесь.

Мать ушла, и Джаясекара некоторое время походил перед воротами. Башенные часы на улице Кинси пробили одиннадцать. Чтобы скоротать время, Джаясекара решил сходить к Борэлле. Там царило веселье. Улицы были запружены людьми, и автомобили, гудя клаксонами, медленно пробирались через толпу. Магазины и маленькие лавочки были украшены гирляндами лампочек.

Проходя мимо какой-то ярко освещенной витрины, Джаясекара рассеянно заглянул в нее и отпрянул. За стеклом стоял гроб, а в нем лежал восковой мертвец. Это был магазин фирмы похоронных принадлежностей. Над входом яркими лампочками сверкала вывеска с названием фирмы. До какой же степени нравственного уродства и духовной опустошенности нужно было дойти, чтобы в праздничный день рекламировать свои товар! И почему муниципалитет допускает это? И не только это. Джаясекара слышал, что в больницах всегда толкутся комиссионеры, которые вынюхивают, кто из больных находится в безнадежном состоянии, и когда те умирают, то скорее тянут родственников в магазин похоронных принадлежностей, нисколько не считаясь ни с этическими соображениями, ни с чувствами убитых горем людей. Конечно, человек, вкусивший прелестей безработицы, соглашается на любую работу, но куда смотрят чиновники муниципалитета? Внезапно Джаясекару иглой пронзила мысль, что он не случайно оказался около такого магазина, и дурные предчувствия захлестнули его. Наверняка с Амарасили не все благополучно! Надо, чтобы ее осмотрел главный врач! Он бросился в сторону Мараданы, забежал в какое-то кафе, нашел в телефонном справочнике домашний телефон главного врача и набрал номер. Служанка сказала, что главный врач уже спит. Джаясекара заявил, что у него срочное дело, и попросил его разбудить. Минут через пять в трубке послышался недовольный голос:

— Кто это говорит?

— Муж одной пациентки в вашем родильном доме, Амарасили Джаясекара. Она, по-видимому, в очень тяжелом состоянии…

— Если бы кто-нибудь в моем родильном доме был в тяжелом состоянии, мне бы уже давно позвонила старшая сестра. — В трубке раздались частые гудки.

Джаясекара повесил трубку, расплатился и вышел на улицу. Взглянув на часы — было уже около полуночи, — он быстро зашагал в сторону родильного дома. В двадцать минут первого он был у ворот. Мать его уже поджидала.

— Сынок, это ты звонил главному врачу? Зачем ты это сделал? Совсем недавно главный врач позвонил дежурному врачу той палаты, где лежит Амарасили, и спросил, в каком она состоянии. А когда узнал, что все в порядке, сказал, что ты его зря вытащил из постели. Дежурный врач сильно бранился.

— А как себя чувствует Амарасили?

— Снова начались схватки. К утру должна родить.

Джаясекара теперь сам стыдился своего опрометчивого поступка. Побеспокоил главного врача. А зачем? Нельзя так легко поддаваться внезапно возникающим настроениям. Но с другой стороны, человек — не компьютер. Он может действовать — и часто действует — под влиянием эмоций. Джаясекаре вспомнился разговор о человеческой природе и человечности, который как-то завел господин Сатарасинхе: «Человечность можно сохранить только в условиях гуманной по своей сути социальной системы. Существующая же у нас система плодит эгоистов. У нас каждый так и стремится оттолкнуть другого. Короче говоря, либо ты топчи другого, либо другой затопчет тебя». Джаясекара тогда недоумевал: «Почему в этом обществе нельзя сохранить человечность и жить по законам человеколюбия?»

В пять часов утра к воротам подбежала мать Джаясекары: Амарасили родила сына. В это время Джаясекара в изнеможении от постоянного хождения взад-вперед дремал, прислонившись к воротам. Привратник, с которым Джаясекара уже успел подружиться, сразу же разрешил молодому отцу пройти в родильный дом.

Амарасили, измученная, но счастливая, лежала на кровати. Джаясекара осторожно погладил ее по руке.

— У нас с тобой появился такой крикун, — прошептала она.

Когда подошло время родов, Амарасили написала своей тете, что ожидает ребенка. Родителям она не писала с того дня, как вышла замуж за Джаясекару. Они послали ее родителям телеграмму, но ответа не получили. И все-таки Амарасили была уверена, что такую важную новость тетя обязательно передаст матери. Теперь же она попросила Джаясекару отправить еще одну телеграмму: «Родила сына. Родильный дом «Да Зойса». Амарасили».