И будет день

В больнице врач сказал, что положение сына тяжелое, сразу же распорядился поместить его в палату и принести кислородную подушку. Упрекнув Джаясекару и Амарасили за то, что они поздно привезли ребенка, он написал что-то на клочке бумаги и, передавая его Джаясекаре, сказал:

— Вашему сыну нужно сделать укол, а нужного лекарства в нашей больнице нет. Я вам написал название лекарства. Постарайтесь как можно скорее найти его в какой-нибудь аптеке и привезти сюда.

— Господин Джаясекара, поезжайте на такси к глазной поликлинике и поищите в аптеках в районе площади Юнион, — посоветовал господин Сатарасинхе и вложил в руку Джаясекары сто рупий.

Когда через полчаса Джаясекара вернулся с нужным лекарством, господин Сатарасинхе собрался домой. Со слезами благодарности на глазах Джаясекара обнял господина Сатарасинхе, а Амарасили равнодушно кивнула головой — беспокойство за сына сделало ее совершенно безучастной. Джаясекара проводил господина Сатарасинхе до ворот, где его поджидал в такси Русирипала. Джаясекара протянул ему сорок рупий.

— Что вы, господин Джаясекара, — замахал руками Русирипала. — Это слишком много. Я возьму с вас только за бензин. — И он отсчитал двадцать рупий.

Когда такси отъехало, Джаясекара собрался было вернуться в больницу, но дорогу ему преградил привратник.

— Нельзя, господин. Мне накануне здорово влетело за то, что я пропускаю посетителей во внеурочное время.

Как ни упрашивал привратника Джаясекара, тот был непреклонен. Амарасили, которая осталась в больнице, небось беспокоится, куда это он запропастился. И как там сын? Полегчало ли после укола? Надо любым путем пройти в больницу, узнать о состоянии сына и успокоить Амарасили. В поисках какой-нибудь лазейки Джаясекара повернул за угол и увидел там еще одни ворота. Они были на запоре, но привратник мирно дремал в своей будке. Джаясекара прошел немного дальше, оглянулся вокруг и, убедившись, что никого поблизости нет, перемахнул через забор. У палаты он наткнулся на сестру. Джаясекара скороговоркой, словно спортивный комментатор, рассказывающий о напряженном моменте в ходе соревнований, спросил ее о состоянии сына и о том, где Амарасили. Сестра, понимая, что Джаясекара проник в больницу тайком, торопливо ответила, что после укола сыну стало лучше, что Амарасили сидит около его кровати, и велела уходить побыстрее и возвращаться утром. А что он заходил, Амарасили передаст она.

Джаясекара вышел на улицу через главные ворота, и привратник с удивлением уставился на него. Джаясекара закурил сигарету и пошел к перекрестку. Улица была пустынной. Только на тротуаре спали бездомные. Джаясекаре вспомнилось, как четыре года назад он бродил здесь в таком же смятении и беспокойстве, отправив Амарасили в родильный дом «Да Зойса».

На следующее утро в больнице Джаясекару ожидала радостная новость — состояние сына улучшилось, и доктор ожидал, что дня через два-три дело пойдет на поправку. Но на Амарасили было страшно смотреть — она осунулась и, казалось, постарела за одну ночь на несколько лет. Оказывается, в палате ночью умерли двое детей, и Амарасили была на грани истерики. Когда Джаясекара собрался уходить, она словно клещами вцепилась пальцами ему в руку.

— Но мне же надо на работу, — как можно мягче сказал Джаясекара. — И потом, надо раздобыть где-нибудь денег.

— Мы уже взяли в долг, где только можно. Придется заложить вот это. — Пальцы Амарасили скользнули по золотому ожерелью, украшавшему ее шею. — И надо дать телеграмму маме…

«Это предел», — с отчаянием подумал Джаясекара, но понимал, что это было, по-видимому, единственным выходом.

— Пройдут тяжелые времена, и мы не только выкупим это ожерелье, но купим еще и другие. — Она расстегнула застежку и вложила ожерелье в руку Джаясекары.

Джаясекара направился с ожерельем в Борэллу и, отчаянно поторговавшись около получаса, заложил его у ростовщика, получив двести пятьдесят рупий.

С полуторачасовым опозданием на работе появился Ронио Сильва. Он жил в Минувангоде. А опоздал потому, что из-за авиакатастрофы полиция перекрыла движение на некоторых дорогах. Ронио Сильва громогласно объявил, что своими глазами видел место катастрофы. Вокруг него тут же сгрудились сослуживцы. К группе любопытных присоединился даже проходивший в это время по коридору заместитель начальника, чем поверг в немалое смущение господина Дабарэ: войдя в бюро и увидев, что добрая половина служащих покинула свои рабочие места и, собравшись в кружок, осушает чьи-то разглагольствования, он словно бульдог ринулся в их сторону, но, заметив начальство, тут же изобразил на лице почтительно-угодливую улыбку.