И быть подлецом (сборник)

Особенно горячился Нат Трауб. Вероятно, из-за добровольного признания Билла Медоуза, что именно Трауб подал стакан и бутылку Орчарду. Наверно, команда Кремера вцепилась зубами в это обстоятельство, и я мог себе представить, как они играли на нервах Трауба, повторяя данное признание на разные лады.

Об одном я предпочитал не думать: что бы нам сказали мистер Уолтер Б. Андерсон, президент «Хай-Спот», и Фред Оуэн, специалист по связям с общественностью, если бы кто-нибудь поведал им, как далеко зашел Вульф в своем предательстве?

Другой посетитель нагрянул днем в понедельник. Это был поклонник формул, профессор Саварезе. Он тоже пришел к нам прямо после длительной беседы с копами и был сильно взволнован, но по другой причине.

Копов больше не интересовали его отношения с Сирилом Орчардом, да и вообще Орчард, и профессор желал знать почему. Полицейские в объяснениях ему отказали. У него выведали всю его биографию, с самого рождения, и расспрашивали снова и снова, но заходили с разных сторон.

Было ясно, что теперь их интересует, что связывает его с мисс Фрейзер. Почему? Какой новый фактор введен? Введение дотоле неизвестного и нежданного фактора нанесло бы большой ущерб его вычислениям вероятностей, но если такой фактор существует, профессору нужно его знать, и немедленно.

Ему впервые представился хороший шанс проверить свои формулы в действии на самой драматичной из всех проблем – деле об убийстве, и он не потерпит никаких пробелов. Что за новый фактор? Почему теперь такую важность придают тому, был ли он прежде знаком, прямо или косвенно, с мисс Фрейзер?

До какого-то момента Вульф терпеливо его слушал, но наконец вскипел и призвал меня, чтобы я выдворил и этого гостя. Я повиновался без особого энтузиазма. Во-первых, Вульф упускал еще один шанс хоть немного поработать, раз уж Саварезе был здесь и рвался побеседовать. Во-вторых, я противился искушению.

У меня возник вопрос: как бы этот чародей цифр отнесся к тому, чтобы включить в свою математическую формулу несварение мисс Фрейзер? Возможно, я не узнал бы ничего интересного, но, по крайней мере, это помогло бы мне скоротать время и годилось для раскрытия преступления ничуть не меньше, чем все, что делал Вульф.

Но, не желая, чтобы нас снова обвинили в предательстве, я промолчал и выпроводил математика из кабинета.

В любом случае это был еще только понедельник. Спустя четыре дня, в пятницу, миновала уже неделя с тех пор, как мы сообщили Кремеру пресловутый факт, и у меня появились все шансы заработать смирительную рубашку. В тот вечер, вернувшись в кабинет вместе с Вульфом после особенно хорошего ужина, которому не смог воздать должное, я почувствовал отвращение при мысли о следующих трех-четырех часах. Когда босс уютно устроился в кресле и потянулся за книгой, я объявил:

– Ухожу в свой клуб.

Он кивнул и раскрыл книгу.

– Вы даже не спрашиваете меня, – язвительно заметил я, – в какой клуб, хотя прекрасно знаете, что я не состою ни в одном клубе. Мне чертовски надоело сидеть здесь день за днем и вечер за вечером, ожидая, когда вас осенит, что детектив должен заниматься расследованиями. Вам и жить-то лень, настолько вы ленивы. Вы считаете себя гением. Допустим, так и есть. Но если гениальность идет в комплекте с самодовольством, непомерной толщиной и инертностью, я бы предпочел оставаться собой.

Он читал.

– Я дошел до ручки, – вырвалось у меня. – Вернее, вы меня довели. Знаю я ваше оправдание – оно мне осточертело. Дескать, мы не можем сделать ничего, чего бы уже не делали копы. – Я говорил сухо и сдержанно, с безупречными интонациями. – Если это дело вам не по зубам, почему бы не заняться другим? В газетах их полно. Как насчет шайки, которая вчера украла целый грузовик сыра прямо здесь, на Одиннадцатой авеню? А что вы скажете про пятиклассника, запустившего учителю в глаз конфетой? Страница пятьдесят восьмая в «Таймс». Или если все, кроме убийства, ниже вашего достоинства, чем вам плоха кончина предсказательницы, выпекавшей политико-экономические прогнозы? Леди по имени Бьюла Пул, которой вчера вечером всадили пулю в затылок? Первая полоса в любой газете. Вероятно, вы могли бы разобраться с этим убийством на сон грядущий?

Он перевернул страницу.

– Завтра, – не унимался я, – суббота. Выпишу себе чек на жалованье, как обычно. И отправлюсь на матч в Мэдисон-сквер-гарден. Хороший контраст: вы в этом кресле и пара приличных боксеров среднего веса на ринге.

С тем я и удалился.

Однако на бокс не пошел. Первую остановку я сделал в аптеке на углу, откуда из телефонной будки позвонил Лону Коэну в «Газетт». Он был на месте и уже заканчивал работу. Лон не имел ничего против того, чтобы я поставил ему восемь – десять порций спиртного, при условии, что закусывать он будет стейком толщиной в два дюйма.