И быть подлецом

— Вот как? — Вулф поднял чек, посмотрел на него ещё раз и снова бросил его на стол. — Вы консультировались с другими участниками нашего договора?

— Нет, и не собираюсь. Что вас волнует? Это вся сумма, не так ли?

— Да, с деньгами всё в порядке. Но почему вы идёте на попятную? Что так неожиданно испугало вас?

— Меня ничего не испугало. — Андерсон подался вперёд в кресле. — Послушайте, Вулф. Я приехал сюда лично, чтобы убедиться: не будет никаких недомолвок. Сделка отменяется начиная с настоящего момента. Если бы вы слушали сегодня утром программу Фрейзер, то заметили бы, что в ней не упоминался мой продукт. С ними я тоже расквитался. Если вы думаете, что я напуган, то вы меня не знаете. Я не из пугливых. Однако я знаю, как действовать в изменившихся обстоятельствах. Именно этим я сейчас и занимаюсь.

Он встал, подошёл к столу Вулфа, вытянул короткую пухлую руку и постучал по чеку коротким пухлым указательным пальцем.

— Я не собираюсь убегать, не заплатив проигрыша. Ваши расходы будут также оплачены! Я не обвиняю вас ни в чём, чёрт возьми, но с этой минуты вы на меня больше не работаете!

Последние шесть слов сопровождались ударами пальца по столу с частотой приблизительно три удара в слово.

— Пошли, Фред, — скомандовал президент, и эта пара направилась в прихожую.

Я прошёл до двери в кабинет, чтобы убедиться, что они не прихватят с собой мою новую двадцатидолларовую серую шляпу, и, когда они ушли, вернулся к столу. Я сел и обратился к Вулфу:

— Похоже, он расстроен.

— Я продиктую письмо для него.

Я достал блокнот и ручку. Вулф откашлялся.

— Не надо «дорогой мистер Андерсон», просто «дорогой сэр». «В связи с нашим сегодняшним разговором, я должен напомнить, что нанят не только вами, но и остальными. Поскольку мой гонорар зависит от конечного результата, я обязан продолжать до тех пор, пока результат не будет достигнут. Выданный вами чек до этого времени будет храниться у меня в сейфе».

Я поднял глаза.

— Вы это серьёзно?

— Вполне. Здесь нет ничего несерьёзного. Когда ты пойдёшь опускать письма, зайди в банк и заверь чек.

— Во избежание непредвиденных обстоятельств, — заметил я, открыв ящик, в котором у меня лежат бланки для писем, — вдруг банк не подтвердит его платёжеспособность.

Именно в этот момент, когда я закладывал бумагу в машинку, Вулф по-настоящему начал работать над случаем Орчарда. Он откинулся назад, закрыл глаза и начал шевелить губами. Он пребывал в этом состоянии, когда я вышел из дома, и всё ещё находился в нём, когда я вернулся. В такие моменты нет необходимости ходить на цыпочках или бояться зашуршать бумагой. Я могу стучать на машинке, звонить по телефону, даже включать пылесос — Вулф ничего не слышит. Остаток дня — до самой ночи, за исключением перерывов на завтрак, обед, ужин и послеобеденное пребывание в оранжерее, — он находился в таком состоянии. При этом он не произносил ни слова и не подавал никакого знака, чтобы намекнуть мне, на какой след он напал, если напал вообще.

С одной стороны, это доставляло мне удовольствие, поскольку по крайней мере показывало, что наконец-то мы взялись за работу сами. Но, с другой стороны, радости по поводу близкой развязки не было. Когда это продолжается час за часом, как в эту пятницу, есть опасность, что Вулф окажется в тупике, и не стоит рассказывать, сколь вдохновенным он себя чувствует, когда видит лазейку, через которую может оттуда выбраться. Пару лет назад, проведя большую часть дня в раздумьях, он выдал такую сложную шараду, которая чуть не стала причиной смерти девяти человек, в том числе его самого и меня, уж не говоря об инспекторе Кремере.

Когда и настольные, и мои наручные часы показывали, что близится полночь, а он всё ещё не вышел из этого состояния, я вежливо поинтересовался:

— Может, выпьем кофе, чтобы не заснуть?

Он пробормотал чуть слышно:

— Отправляйся в постель.

Я так и сделал.

Глава 21

Я напрасно волновался. Он не родил ни одного из своих ужасных уродцев. На следующее утро в субботу Фриц вернулся на кухню после того, как отнёс Вулфу поднос с завтраком, и сказал, что Вулф ждёт меня.

Поскольку Вулф любит, чтобы ночью был свежий воздух, а ко времени завтрака комната должна быль в тепле, в его комнате уже давно поставлено устройство, автоматически закрывающее окно в шесть утра. В результате температура в восемь утра позволяет ему сидеть за подносом с завтраком у столика возле окна, не утруждая себя одеванием. Когда он сидит там, непричёсанный, босой, и вся его огромная жёлтая пижама переливается на солнце, на него стоит взглянуть. Жаль, что этой привилегии удостоены только я и Фриц.

Я пожелал ему доброго утра, и он кивнул. Он никогда не признается в том, что утро терпимо, уж не говоря о том, чтобы назвать его добрым, до тех пор, пока не выпьет свою вторую чашку кофе и полностью не оденется.

— Инструкции, — буркнул он.

Я сел, открыл блокнот и снял колпачок с авторучки. Он начал вещать: