I can hear the sirens (СИ)

Её губы на ощупь мягкие и чуть обветренные от долгих, настойчивых поцелуев, податливые и послушные. Она берёт его пальцы глубоко в рот, обводит языком средний, имитируя минет; Эрик жалеет, что одновременно иметь её в два места невозможно физически. Он движется внутри почти болезненно, размеренно, внедряясь до упора, освобождает ей рот, заставляя её стонать в голос от нарастающего напряжения.

Юнис, вжатая в матрас грудой литых мышц и почти лишенная движений, лишь сильнее прогибается в пояснице и прижимается лопатками к влажной от пота груди, пока он одним рывком не ставит её на колени. Ладонь настойчиво клонит спину ниже, Юнис лишь беспомощно опускает голову на постель, ещё шире, ещё развязнее расставляет ноги, целиком отдаваясь его власти. Незыблемой, доминирующей, несокрушимой, которая довлеет над ней везде и всюду, перед которой только безоговорочно капитулировать без права на реванш. Коленки саднит от натяжения ткани скомканной под ней простыни, пока он трахает её сзади с липким, влажным звуком. Обостряя ощущения, Лидер касается пальцами нежных, растянутых вокруг него мышц, ощущая свои движения, двигаясь выше к самому чувствительному месту, окончательно лишая её возможности мыслить.

Разум растворяется в наркоманском трансе, Юнис чувствует его так остро, словно лезвие у горла, кровь грохочет в ушах, а звуки слышаться, словно через толщу речной воды; она вцепляется в край постели, чтобы ее не сносило вперед от грубых сильных толчков. Еще одно движение пальцев и она почти отключается. Тело содрогается спазмами, Юнис не помнит, как оказывается на спине, и теплые струи ощутимо бьют по чувствительной от ласк груди, шее, саднят истерзанную кожу на губах. Сквозь мутную пелену она лишь угадывает очертания окружающей действительности, не в силах оторвать взгляда от его расслабленных мягких губ, рельефных, напряженных мышц груди, рук, подрагивающих на последних искрах оргазма. Сжатый вокруг ствола кулак выжимает последние вязкие капли ей на живот.

Кажется, она выпила его силы до дна. Помеченная, уложенная на лопатки, а в глазах непобедимый хищный блеск, будто это она съела его с потрохами и не подавилась, а не он волок её в свою пещеру зубами за породистую шерсть. Эрик молча нависает над ней на вытянутых руках. Их беззвучный диалог похож на телепатию, Юнис тянется к нему за поцелуем, обнимает, жмётся к нему ласковой кошкой, пачкая его собственным семенем. Он подбирает с пола скомканную простыню, с неуклюжей заботой стирает с её кожи вязкие следы. Постель под ней уже липкая и влажная, остаётся только сматывать всё в узел и тащить до прачечной, но Юнис уже всё равно, она готова блаженно отключиться даже на голом полу.

Из полусонного забытья Юнис выхватывает настойчивый писк коммуникатора. Кажется, будильник. Тело легкое, голова совершенно пустая, она, не глядя, хлопает по тумбочке в поисках назойливо дребезжащей коробки по привычке, будто у себя в квартире. Эрик выходит из душа, полностью обнаженный, небрежно смахивает с тела капли воды полотенцем, и Юнис в очередной раз не может оторвать от него взгляда. Он выпутывает из её неаккуратно брошенных на кресло штанов аппарат, давит большим пальцем на кнопку выключения, и экран безвозвратно гаснет.

Юнис тянется и садится на постели, сонным взглядом осматривает разруху помещения в поисках остальных предметов одежды.

— Легла назад. У тебя выходной.

Тон приказной, не терпящий возражений. Юнис вскидывает бровь.

— Опять? Все будут болтать, что я работаю только в лидерской постели.

— А тебе не плевать, что там будут болтать? У тебя ненормируемый график, работа за пределами Стены плюс выслуга лет. Заработала.

Он подмигивает ей через зеркало, встряхивая полотенцем мокрую щетку коротко стриженых волос. Совершенный. Статуя, вытесанная из крепчайшего камня. Юнис чувствует, как тесно воздуху в грудной клетке, как тело против воли бунтует, принимая самые соблазнительные позы, будто не насытилось за ночь. И ей давно и откровенно плевать, кто и что думает про них.

— Что это ты такой добрый?

Она укладывается на край постели, словно русалка на камни, подпирает рукой голову, расправляя другой спутанные волосы. Следит неотрывно за каждым его движением — как перекатываются мышцы на спине, как тонкие дорожки воды стекают по волосам, очерчивая путь вдоль вздыбленных под кожей вен, как растягивается на нём тонкий хлопок чёрной, под цвет выбитого на шее орнамента, майки. Просто знать и чувствовать, впитывать и насыщаться им, забывая весь мрак тех дней, когда она не знала, увидит ли его ещё раз. Лишь бордовый рубец на боку заставляет её сердце пропускать удары. Он живой, хотя кажется неуязвимым.

— Я всегда добрый.

— Серьезно? — Юнис не может сдержать улыбки.

— Просто никто этого не замечает, — он запросто пожимает плечами, сохраняя самое невозмутимое выражение лица, а в глазах пляшут черти.

— Ладно, не буду с тобой спорить, — Юнис откидывается на подушку, смотрит в потолок, слышит, как вжикает молния на форме Бесстрашия и тяжёлые шаги по комнате.