И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

И вот Миша стоит у огромного стола в зоопарке, а вокруг него водоворот сумасшедшего карнавала. Теперь больше нет Запада и Востока Германии, теперь все едино, и Стена, этот «антифашистский крепостной вал», даровавший ГДР мир и безопасность и защищавший ее от войны и колорадского жука, осталась только в обломках. В 21 час 29 минут 19 февраля 1990 года начался слом участка между КПП «Чарли» и зданием рейхстага, а тем временем с западной стороны бетоноломы продолжают выбивать ряд за рядом блоки из кладки крепостного вала. Уже повсюду видны трещины и дыры, дети пролезают в отверстия, чтобы играть в бывшей запретной зоне, но быстро возвращаются обратно, потому что там до сих пор патрули и мины, и поэтому они играют в «перебежчиков» на западной стороне: один хочет перебежать, а другие стреляют в него из палок, и вот он падает замертво, и приходит очередь следующего убегать, а убитый может стрелять в него. Даже папы и мамы, дяди и тети, а то и бабушки с дедушками лезут через дыры в стене, чтобы взглянуть, что там, с той стороны. Они, конечно, могли бы получить пропуск на каком-нибудь пропускном пункте, но там всюду царит безумная давка и стоят бесконечные очереди — с Запада на Восток и с Востока на Запад. Конная полиция следит за соблюдением запрета на парковку, который в равной степени относится и к «Трабби», и к «Мерседесам».

Миша стоит за столом, сделанным из малярных козел и пяти длинных досок; на нем целая груда всевозможных вещей, которые когда-то были дороги и ценны для людей в ГДР, являлись высокими наградами, — это ордена и знаки отличия, грамоты и партийные значки, а также униформы и разная экипировка.

Теперь ордена и прочая мишура лежат здесь на красной бархатной обивке, эти напоминания о счастливых моментах в жизни стольких неизвестных людей. Здесь, среди многих других, «Знамя Труда» и «Орден Карла Маркса», «Звезда Дружбы Народов» первой степени и изящный женский партийный значок СЕПГ, более крупная модель для мужчин, «Орден Заслуг перед Отечеством» (четыре степени!), «Медаль Ганса Беймлера», «Орден Шарнхорста» и всевозможные знаки отличия СНМ. Ах, Свободная Немецкая Молодежь, куда ты подевалась? Вот тут лежит экипировка твоих членов, флажки, значки, уставы. Не так, как в сказке о прекрасной Магдалине, которая была так добра, что могла бескорыстно отдать все до последней нательной рубашки, и за это ей в подол падали золотые талеры, нет, многие свободные немецкие девушки продавали Леве свои последние рубашки за талеры, а тот передавал их Мише для перепродажи по соответственно более высокой цене. Учителя продали за бесценок свои «Медали Песталоцци» так же, как противники нацизма продали свои значки узников концентрационных лагерей. Они очень красивы, в форме трапеции, обрамлены миниатюрными флагами всех стран, граждане которых страдали и выжили в концентрационных лагерях.

Когда Лева Петраков принес эти почетные значки узников — торговля тем временем развернулась вовсю, Мише принадлежали два самых длинных стола, — так вот, как только появились эти значки, Миша сказал:

— Нет, Лева, это уж слишком, значки узников концентрационных лагерей я продавать не буду! До чего мы докатились! Я не могу перепродавать купленные за бесценок награды, которые красный или католик, еврей или социалист получили за то, что выстояли до конца и не сдались. Нет, Лева, я этого не могу!

— А почему ты этого не можешь?

— Потому… потому… — Миша стал сопеть и заикаться. — Потому что… Я считаю, что верность и вера, солидарность, смелость и справедливость, неподкупность и мужество — это все-таки прекрасные качества, даже если политики осквернили их, используя в преступных целях. Все же эти качества остаются прекрасными! А мы продаем все это, как будто это последнее дерьмо, дружище, мы здесь пускаем с молотка целую страну!

— Ну да, мы с самого начала собирались это делать!

— Да, мы собирались, но…

— Но? — спросил Лева и улыбнулся.

— Но не до такого же свинства!

— До сих пор ты торговал с воодушевлением!

— Да, только теперь, когда ты принес кучу значков узников концлагерей, до меня, наконец, действительно дошло, какую мы совершаем низость.

А Лева, улыбаясь, покачал головой и сказал:

— Справедливость, солидарность, мужество, смелость, вера… Где же теперь все это можно найти?

— Это все есть! И всегда будет!

— Тогда скажи-ка мне, почему люди продали все эти знаки отличия за мужество, смелость и веру, да что там продали, они просто набросились на меня, они меня умоляли с протянутыми руками: возьми, пожалуйста, возьми, нам это больше не нужно! Почему им это больше не нужно, Миша, почему? Потому что они сыты этими побрякушками по горло. За красивые слова они вкалывали, надрывались и страдали, а теперь им говорят, что они старались для преступников и ради идеи, которая обанкротилась, да еще как. Я имею в виду…

— Социализм, — сказал Миша.