И даже небо было нашим

Но если нашествие насекомых еще можно было считать природным бедствием, о работе солнечных батарей этого сказать никак было нельзя. Однажды утром мы проснулись без электричества. Данко пошел проверить батарею, и оказалось, что металлические ленты в панелях замазаны клеем и землей. Мы терялись в догадках: кто мог устроить эту диверсию? Нас окружали враги, которых мы не знали в лицо. Те, с кем мы конкурировали на рынке наемного труда и при сбыте нашей продукции.

Старый генератор совсем вышел из строя, да мы и не очень-то пытались снова запустить его. Впервые за все время перед нами возникли непреодолимые трудности. Неделю мы продержались без электричества; но если когда-то это казалось нам забавным приключением, даже подвигом, то сейчас никому не хотелось стирать одежду вручную, разве что свою собственную.

Однажды вечером у Коринны случился нервный срыв. Томмазо понадобился чуть ли не час, чтобы успокоить ее, а она все время повторяла:

– Ты сознаешь свою ответственность за то, что я должна в таком холоде разгуливать с мокрыми волосами? Именно сейчас?

Мы не обратили внимания на эту сцену. Все давно знали, что Коринна не любит ходить с мокрыми волосами, и привыкли к ее жалобам. Берн направился к двери и сделал мне знак, чтобы я пошла за ним. Когда мы поднялись в нашу комнату, он сказал:

– Надо обратиться за помощью к Козимо. Пойди к нему и спроси, можем ли мы подключиться к его кабелю, пока наша батарея не работает.

– Он ни за что не согласится. Помнишь, как мы обошлись с ним в тот раз?

– Он не сможет отказать тебе в одолжении. Ведь он был так привязан к твоей бабушке.

– Нет, Берн, – умоляла я. – Не заставляй меня идти к нему. Прошу тебя.

– С тобой пойдет Томмазо, – сказал он и погладил мне шею небрежным жестом, словно гладил животное. – А Данко лучше в это не вмешиваться.

Но я решила пойти одна. Где-то поблизости жгли костер, пахло дымом. Дойдя до калитки, я вспомнила, что домофон не работает: его отключили вскоре после смерти бабушки. Я крикнула: «Козимо! Роза!» Сторожка была далеко, но оттуда меня должны были услышать. В такие тихие ночи было слышно даже, как жабы прыгают на лугу. Никто не отозвался.

Ограда была слишком высокой: не стоило даже пытаться через нее перелезть. Я могла бы уйти и вернуться завтра, но тогда было бы сложнее скрыть эту затею от остальных.

Я повернула назад, на территорию фермы и, двигаясь вдоль ограды, нашла место, откуда двенадцать лет назад мальчики проникли в наши владения. Вставила ноги в ячейки ограды, которая заколыхалась под моей тяжестью, и, посветив себе карманным фонариком, спрыгнула на другую сторону.

Я постучала в дверь сторожки. Открыла мне Роза. Она стояла, обмотав себя полами халата, и вглядывалась в темноту за моей спиной. Козимо сидел перед телевизором. Увидев меня, он быстро пригладил волосы, взъерошенные от того, что голова его соприкасалась со спинкой кресла.

Я объяснила, что у нас сломалась солнечная батарея, но не сказала, что панели кто-то нарочно испортил. Можно ли временно подключиться к его электропитанию? Ненадолго, пока мы что-нибудь не придумаем.

– Здесь все принадлежит тебе, – серьезным тоном сказал он. – Но понадобятся несколько сотен метров кабеля.

– У нас есть кабели для солнечных батарей, их должно хватить. В крайнем случае присоединим к ним другие.

Он поднял на меня глаза и посмотрел с доброжелательностью, которой я от него не ожидала.

– А ты многому научилась, – сказал он. – В подвале должны быть несколько метров кабеля.

– Спасибо. Расход электричества мы тебе оплатим.

Я уже собралась уйти, когда Козимо взял меня за руку.

– Пора решать, как ты распорядишься виллой, Тереза. Мы с Розой, как и раньше, поддерживаем здесь порядок, но если в доме никто не будет жить, он начнет разрушаться. Да и для нас так дольше продолжаться не может.

– Хорошо, – ответила я, но только потому, что хотела побыстрее вернуться к остальным.

Тем временем Роза приготовила корзинку с домашними консервами.

– Я делаю их по-своему, – резко произнесла она. – Надеюсь, вам понравится.

Козимо проводил меня до калитки.

– Эти молодые люди, особенно тот, рыжий…

– Его зовут Данко.

– Это, конечно, не мое дело, но ведь ты, Тереза, девушка из хорошей семьи. А они другие. У них нет таких глубоких корней, как у тебя. Рано или поздно порыв ветра выдернет их из земли и унесет.

– Завтра утром мы принесем кабель, – сказала я. – Мы сделаем все сами. Можешь не беспокоиться.

Козимо кивнул. В полутьме он казался более старым, чем был на самом деле.

– Спокойной ночи, Тереза.

Он захлопнул калитку, и этот звук сопровождал мои первые шаги на пути домой.

Когда я призналась остальным, что вилла теперь принадлежит мне, это, вопреки моим ожиданиям, вызвало не приступ ярости, а какое-то странное недоверие. Секунду все молчали, потом Данко сказал:

– Дом стоит больше ста тысяч евро, гораздо больше.

– Но Козимо не может дать больше. Думаю, это все, что у него есть.

– Это его проблемы.

– В смысле?

Но Джулиана не дала ему ответить:

– Насколько больше, Данко?

– Как минимум вдвое. Примерно.

– Ты теперь еще и эксперт по недвижимости? – поддела его Коринна.