И дети их после них

Что сейчас было бы нужно Хасину, так это чтобы рядом оказался кто-то, с кем можно было бы обо всем этом поговорить, – союзник. Он теперь вкалывал на складе «Дарти» в Ламеке, на постоянной основе, и всякий раз, когда он отваживался признаться перед коллегами, что больше не может, находился кто-то, кто начинал говорить, что дети – это самое лучшее, что есть в жизни. Так что на работе, как и везде, рулили прописные истины, которые только приукрашивали действительность, чтобы люди, добровольно отравляясь счастьем, не подохли от того, что происходит на самом деле.

Что касается Корали, с ней даже заикнуться о чем-то таком было нельзя. Совершенно исключено. Странно, она вообще оказалась совсем не такой, какой он ее считал раньше. С появлением Осеан он вдруг увидел ее по-новому и никак не мог прийти в себя после этого открытия. Он всегда обожал ее веселость, силу характера, эту легкость, с какой она могла завести разговор все равно с кем. Корали никогда не говорила, как он: «Вот это – не для меня». В отличие от него она не считала себя заранее запрограммированной на что-то. Для нее все было возможно – если не сделать, то хотя бы попробовать. Надо только захотеть. Эта девчонка обожала веселье, вкусную еду, тусовки с друзьями. В Рождество она становилась просто неуправляемой. Для нее это было главное событие жизни, обязательная радость, она неделями носилась по магазинам, продумывала миллион деталей, штучек-дрючек, подарочков каждому, ей даже было мало. Хасин обожал смотреть, как она краснеет, как танцует, как в третий раз накладывает себе жаркое. Ему нравилась ее неуклюжесть, ее немного тяжеловесный стеб, разноцветный лак и то, что она похожа одновременно на единорога и на плюшевого мишку. Она была его связующим звеном. Без нее жизнь была бы выше его сил. Он не решился бы. Так и остался бы сидеть в своем углу.

Но теперь, с появлением малышки, он понял другое. Корали всегда страдала от пустоты – внутренней. В душе у нее было какое-то место, остававшееся все это время не занятым. И Осеан, явившись на свет, это место заняла, заполнила целиком. С этих пор все стало строиться вокруг нее. Девочка сделалась мерилом, обоснованием всего вокруг.

Хасин не ревновал. Он не чувствовал, что им как-то уж очень пренебрегают. И на малышку не держал зла. Он не считал, что у него есть дела поважнее, чем положить всю жизнь на ребенка. Просто у него-то не было внутри этой пустоты, этого свободного места. Осеан появилась как бесплатное приложение, вдобавок ко всему остальному, к его неврозам, к его боли, к бешенству, которое никогда его не покидало. Жизнь не устраивала его, и девочка ничего в этом не меняла. Наоборот. В общем, все это гораздо сложнее. Так и не объяснишь.

Так вот, когда один из продавцов магазина, где он ишачил, разместил объявление о продаже своего «Судзуки DR», Хасин пошел прямо к нему. И не раздумывая выписал чек. Корали в тот вечер реально орала. По части бабок они уже давно сидели в глубокой жопе. В этом году им в отпуск не поехать. И куда они поставят этот мотоцикл? Гаража-то у них тоже нет. И наконец, мотоциклы убивают мотоциклистов, это же все знают, блин.

– Тебе сколько лет? – спросила она.

Мелкая в это время, сидя в манеже, раздирала в клочья страницы с мужской готовой одеждой каталога «Ля Редут». Корали стояла, скрестив руки, и, казалось, вот-вот разревется. Круги у нее под глазами были просто страшенные. Она только что перекрасила волосы, в третий раз за последний месяц. Гормоны у нее разгулялись, из-за чего все стало другим: волосы, ногти, кожа, либидо. Не без труда она попыталась взять себя в руки.

– У тебя даже прав нет.

– И не надо. Он же маленький.

– Сколько ты заплатил за него?

– Недорого.

– Сколько?

– Тысячу.

– А страховка?

– Разберусь.

Она закрыла глаза, перевела дыхание. Спокойно. Только не психовать перед девочкой.

– Родители только что опять спрашивали, когда мы отдадим им долг. Что мне сказать?

Мелкая перешла к страницам с нижним бельем. Хасину нечего было ответить. Корали ушла в спальню. Он решил прокатиться на мотоцикле. Небо было бледным до невозможности. Он дрожал, переключая скорости. У него появились какие-то страхи, хотелось сбежать подальше. Как назло, бак был почти пустой, а карточку он не взял. Так что домой он вернулся еще до десяти.

– Доволен? – спросила Корали.

Малышка спала. Да, он был доволен.

С этого момента он старался как мог. Корали не понимала, но не возникала. Постепенно они скатывались к состоянию позиционной войны. Она упрекала его в том, что он делает только то, что ему хочется, ведет себя как мальчишка. Хасин свои упреки держал внутри. Вечерами он ездил кататься. Без шлема. Это его успокаивало. В целом все вроде бы устаканилось. Если не считать Кубка мира.