И дети их после них

Этот облом был не первым. Он вверг Хасина в новую страсть. Он решил разбогатеть. А что, если жизнь так устроена, что все вокруг мельчает, уходит сквозь пальцы, рассыпается в прах. Только материальная выгода, казалось ему, способна удержать смерть на каком-то расстоянии. Против этих постоянных жизненных кровопусканий он решил бороться накопительством. Правда, в Тетуане было не так уж много способов заработать денег. И он посвятил себя этому делу целиком.

Пуатье, Тур, Орлеан. По этой дороге, от Эйанжа до Гибралтара, отец проехал за свою жизнь раз тридцать, еще до него. Теперь настала очередь Хасина сочинять новую сложную историю с участием Марокко. Его отправили туда, чтобы он исправился, научился жить и стал мужчиной. Он же возвращается оттуда с сорока пятью килограммами смолы каннабиса.

Где-то в районе Труа он заблудился, когда искал место, где у него была назначена встреча. Пришлось снова возвращаться на юг по A26, а потом опять выезжать на A5. Так прошел целый час, но он не переживал и не дергался. Куда ему торопиться? Шведская тачка грузно катила вперед, решетка огромного радиатора была вся облеплена мертвыми насекомыми. С такими машинами начинаешь верить, что будешь жить вечно.

Уже почти стемнело, когда он подъехал к зоне благоустройства Плен-Деван. Он сбавил скорость и через открытое окно попытался определиться на местности. При взгляде на нее возникало ощущение примитивной новизны. Огромные ангары, смонтированные за пару дней, соседствовали с безликими отелями. Сетевые рестораны поджидали клиентов гипермаркета чудовищных размеров. Плюс два магазина товаров для сада, два игрушечных магазина, один – быстрозамороженных продуктов, два – аудио-, видеотехники. Дорога вилась между ними, то и дело упираясь в перекрестки с круговым движением, обеспечивавшие логичный проезд среди многочисленных паркингов. Неудобные промежуточные пространства были засеяны редкой травкой. Хасин ехал на низкой скорости, перебирая про себя такие знакомые и успокаивающие названия с вывесок: «Сен-Маклу», «Дарти», «Каргласс», «Киаби», «Интерспорт». В непривычной вечерней тишине эти безлюдные магазины выглядели зловеще, как красивые гробницы. И надо всем этим нависало бездонное небо. Хасин курил «Винстон» с фильтром и слушал по радио «Девушку из Ипанемы». Чудесный момент, такие редко выдаются.

Наконец он въехал на парковку гипермаркета «Каррефур», бескрайнюю, как американская прерия. Через автоматические двери выходили с полными тележками последние покупатели. Хасин поставил «Вольво» на приличном расстоянии от выхода. Было тепло, с автострады доносился приятный гул машин. Он чувствовал себя немного усталым, эти звуки убаюкивали его – короче говоря, ему было совсем неплохо. Какая-то пара на «Фиате Панда» проехала через паркинг по диагонали. Там был еще открыт кафетерий. За окнами, исчерченными белыми отсветами, виднелись силуэты посетителей, диванчики, оранжевые луковицы старых пластмассовых абажуров. За торговым центром садилось солнце. От земли поднималась коммерческая печаль.

Охранник у входа в магазин посоветовал ему поторопиться, магазин закрывается. Он сразу прошел в отдел товаров для сада, выбрал себе мотыгу и ручную пилу. Его подошвы поскрипывали в безлюдных проходах. Тихая классическая музыка успокаивающе действовала на запоздалых покупателей. Работали только две кассы. Он расплатился, вежливо отвечая на вопросы кассирши.

Выйдя на улицу, он увидел, что окружающий ландшафт изменился радикальным образом. Собственно, и видеть-то было уже нечего. Темнота конкретизировалась, и равнина, сколько хватало глаз, была теперь усеяна светящимися точками: каждый фонарь зажег в вечерней синеве свою искру. Красные и желтые огни машин обозначали медленные кочевья. Неон вывесок – зеленый, голубой, яркий, ледяной – выглядел как иней. Рекламы сверкали дурацким матовым светом. Все это световое кишение внушало неясные мысли о судьбах человечества, о бренности жизни. Хасин положил мотыгу на задний бампер «Вольво» и отпилил рукоятку под корень. Потом спрятал пилу в багажник, а рукоятку положил на переднее пассажирское сиденье. Завтра, в восемь утра у него назначена здесь встреча. В воскресенье. У него еще есть время. А сейчас – время есть.

Он проехал в ресторан драйв-ин, заказал мак-наггетс, кока-колу и большую порцию жареной картошки и съел это все прямо в тачке, слушая десятичасовые новости. Там говорилось о «Хаммасе», о Балладюре[18] и о Янн Пиа[19]. Ну и о футболе, конечно. В четвертьфинале в тот день играли Италия с Испанией и Бразилия с Нидерландами. Бразильцы ему нравились, как и всем.