i df22215f5c096558

стала выяснять. Мне тогда как раз надо пораньше уйти было. Несколько раз порывался сказать, да не

решался. Грозно учительша была настроена. Никто не признавался. И тогда учительница

скомандовала: "Девочки могут идти". Послышался ропот:" А чего девкам можно. Они что лучше нас"

"Да, девочки лучше вас" резко продекламировала учительница. Тут меня подбило. Встаю и говорю, что

мол так и так надо уйти пораньше, опаздываю. Посмотрела учительша на меня грозно и нахамила.

Сиди мол и помалкивай, а то не так опоздаешь. Тут меня взорвало. Схватил портфель и несмотря на

ругань и подвохи выбежал на улицу. Там меня девчонки одноклассницы дружно осмеивали. Какие то

гадости в мою сторону злословили. Я пробежал мимо них как сквозь строй. И долго потом эту обиду

помнил».

«Теперь расскажу о своём детском садике. Смутно помню те времена, но эту особенность моего

воспитания не забывал никогда. Моя воспитательница была тридцатилетней женщиной. Точнее, что-

то в этом роде. По крайней мере, её дочке, приходившей после школы к нам в садик, было не более семи-

восьми лет. Самым страшным наказанием в нашей группе - было следующее: провинившийся мальчик

(девочек так не наказывали) на весь тихий час абсолютно голым ставился на широченный подоконник,лицом на улицу. Детский садик располагался на первом этаже дома, стоящего вторым от угла с

центральной улицей города. Руки надо было держать за спиной. Провинившемуся приходилось стоять

все два часа дневного сна... Более мягкое наказание для хулигана - это спать с воспитательницей. Даже

дети понимали, что таким образом предотвращалась возможность сорвать тихий час всей группе.

Только вот спать надо было голеньким. И никто (!) никогда (!) не рассказал родителям, что был

наказан таким образом. Воспитательница мастерски научила скрытничать и обманывать, обещая,

что не расскажет маме о наказании, если будешь, типа, хорошо себя вести после сна. Кстати, в

постельку к воспитательнице попадали и девочки... Что могу сказать. Подробностей особо не помню,но чётко вспоминаю, что меня страшило и влекло это «наказание». У воспитательницы были очень

нежные руки. Всегда чуть влажные. Она гладила по спинке, а потом подкладывала одну ладонь себе

вниз живота, продолжая убаюкивать другой рукой... Я совершенно не понимал, что происходило, но был

уверен, что родителям нельзя это рассказывать. Может, я боялся дополнительного наказания за

плохое поведение, а может, понимал, что в кроватке с «тётей» совершаются нестандартные

действия».