И дорога к себе так длинна

Первое время проживающие здесь со времен старой войны расы – ламашту, вудаши, люди, монакьелли и другие – попросту не обращали на пришлецов внимания. Своих проблем хватает, только и успевай приспосабливаться к жизни в изменяющемся лесу. Постепенно выяснилось, что, в отличие от остальных осевших на одном месте рас, кынсы кочуют по огромной территории. Самое непонятное в пришельцах было то, что они каким-то образом умудрялись преодолевать такие расстояния, что и представить невозможно. Позавчера их лагерь видели у Серой реки, вчера – у Хихикающего оврага, сегодня – уже у Кровавых топей, а ведь каждый знает: даже отряду воинов-вудашей, чтобы пройти хотя бы половину такого расстояния, нужно дней десять, не меньше!

Все встречи с кынсами проходили за пределами существующих более трехсот лет селений. Если кто-то, встречая их, звал к себе, кочевники отказывались наотрез. Сами они гостей, правда, иногда приглашали, но редко.

Когда начал пропадать то один, то другой житель леса, поначалу это списывали на сам лес. Чудовищ да плотоядных растений там всегда хватало, а каждый день еще и новые появляются.

Откуда пошел слух, что во всем виноваты кынсы, неизвестно. Может, врут рассказчики, да только после исчезновения трех или четырех вудашек, вышедших из селения нарвать плодов грушевники (к тому же девушки не одни вышли, а под охраной своих братьев), кто-то нашел лоскут ткани с крылатым змеем.

– Хорошо, – не выдержал Элиаш. – Пусть они виноваты в чьей-то пропаже, но почему ты решил, что нам что-то грозит?

– А почему нас не выпускают отсюда? – скривился Матей.

– Ты начал дергаться задолго до того, как на меня кинулась эта змея, – не осталась в стороне дриада.

Вудаш поджал губы. А потом едва слышно промолвил:

– Я был у них после того, как у нас начались пропажи.

– Ой, – только и выдохнула Летти.

В отличие от нее, Элиаш оказался настроен более прагматично:

– Был? И что?

На этот раз молчание затянулось. Может, Матей и не стал бы отвечать, но дриада так умоляюще на него смотрела…

Вудаш повернулся к товарищам спиной, раздвинул волосы на затылке… На шее, у основания черепа, расположились по кругу несколько крошечных зеленых огоньков. Они перемигивались, исчезали и загорались вновь.

– Ч-что это?! – тихо спросила потрясенная дриада.

Парень мотнул головой, повернулся к своим новым знакомым:

– Без понятия. Когда я очнулся, было уже так.

Эльф вздохнул и привычно провел пальцами по линиям татуировки на запястье:

– Рассказывай.

И Матей поведал свою историю. Голос вудаша был ломок и сбивчив.

– Я трус. Пожалуй, именно из-за этого в нынешнем отряде меня терпеть не могли. А еще из-за того, что я единственный из моей предыдущей команды, кто выжил. То, что в смерти той команды я не виноват, никого не интересовало. Я много раз пытался объяснить, как все было. Рассказать, что тогда, когда командовал Детржа, я ничего не мог сделать и ничем не мог им помочь.

Детржу не зря сделали руководителем отряда: он главенствовал и пять лет назад, когда юноши только начинали сбиваться в общие команды. Радоваться можно: главарь хороший, земли вокруг Серой реки как свои пять пальцев знает… И надо же было такому приключиться, что Матея он с детства невзлюбил. Дорогу тот ему перешел, что ли? Мать, конечно, говорит, что он просто к Ружке ревнует, но это так, россказни.

Остальные члены команды подобрались и того лучше: Ржегорж со своим братом Мелеком, Гугоун, который Ружке в окна камнями бросал, Зикоужек, который дразнит Матея за то, что тот у истоков Серой реки никогда не был, а сам-то? Об Арноуше с приятелями лучше и вовсе не вспоминать.

Хорошо хоть этот поход станет первым и единственным: после возвращения можно будет решить, с кем будешь дальше ходить.

– Мы тогда вниз по течению пошли, – вздохнул Матей. – В той части леса трау много расплодилось, из этих мест туда перебрались. Нам и поручили их популяцию сократить… До их селения было как минимум неделю идти, не меньше.

Зикоужек умер первым. Глупо погиб – не заметил яры-лианы. А ведь от родного Истока всего на час пути отошли.