И дорога к себе так длинна

Тонкий раздвоенный язык змея неуверенно щекотнул протянутую ладонь, обвился вокруг запястья… Дриада ойкнула и зажала рот ладонью – Элиаш ведь должен знать, что он делает?

– Чудненько! – радостно фыркнул татуированный и, на всякий случай напомнив: – Не мешай, – сел на пол и прикрыл глаза.

Сколько именно ей надо «не мешать», дриада не подозревала. Первые несколько минут она послушно не трогала Элиаша, пытаясь разговорить исключительно вудаша, но тот, явив миру огонечки на затылке, был совершенно не расположен вести пространные беседы.

Диалог не сложился, Элиаш по-прежнему не собирался шевелиться, и дриада начала уже побаиваться, не случилось ли с ним чего. Тем более что в глазах дракона полыхали какие-то непонятные огоньки. Короче, девушка решилась. Медленно подойдя к Элиашу, она осторожно потрясла его за плечо:

– Эй, ты как? Живой?

Парень не реагировал.

Пытаться привести его в чувство более радикальными методами – змея, например, за язык подергать, дриада не решилась.

Мир исчез, стоило лишь прикрыть глаза. Не было никого и ничего вокруг. Лишь холодный браслет на запястье напоминал, что где-то там остался лес. И новые знакомые.

Впрочем, уже через несколько мгновений пропала и пустота, сменившись длинным пыльным коридором с многочисленными дверьми. На потолке мерцали одинокие лампы, за спиной у Элиаша виднелся сиреневый портал. Парень огляделся по сторонам и решительно шагнул вперед.

То ли засовы-пароли были не предусмотрены, то ли для доступа достаточно попасть сюда, но сейчас оказалось достаточно просто повернуть ручку, чтобы дверь открылась.

Где-то были кучей свалены документы, рассыпающиеся в пыль от малейшего прикосновения, где-то выстроились вдоль стен неподвижные фигуры. Были тут и кынсы, и огромные птицы, и свернувшиеся тугими клубками змеи. А в одной из комнат возвышалась неопрятная гора тканей.

Все не то.

Эльф уже отчаялся найти хоть что-то полезное.

В одной из комнат расположился огромный письменный стол. Заваленный многочисленными книгами, бумагами, он, казалось, сейчас обрушится под их тяжестью. Парень осторожно отодвинул несколько скомканных бумажек – те, как ни странно, остались целыми, подхватил наугад первый попавшийся томик, перелистнул несколько страниц… И почувствовал, как у него екнуло сердце…

Честно говоря, Летти уже решила, что эльф не придет в сознание, и начала морально готовиться к тому, что вечером ей в голову вставят какую-то мигающую огоньками дрянь.

– Матей, как ты думаешь, мне пойдет?

Парень удивленно вздрогнул и уставился на нее:

– Что?

– Мне эти огоньки пойдут? – терпеливо повторила дриада. – Может, попросить, чтобы не в затылок вставили, а в лоб? Прямо над переносицей. Зато красиво будет.

Ответить ей вудаш не успел: неподвижно сидящий Элиаш внезапно вздрогнул всем телом, мотнул головой и хрипло поинтересовался:

– Попить есть?

– У тебя на поясе фляга, – хмуро напомнил ему Матей.

Парень не глядя сдернул баклажку, открутил крышку, глотнул из горла… и замер, хватая ртом воздух:

– Ч-что… что за дрянь?!

– Обыкновенный самогон, – мрачно сообщил найденыш. – Я думал, ты помнишь.

Эльф отдышался, сглотнул комок, застрявший в горле, и севшим голосом сообщил:

– Урод.

– От урода слышу, – не остался в долгу вудаш. – Выяснил что-нибудь?

То, что выяснил Элиаш, поначалу дриаде и вудашу показалось каким-то бредом. Со слов эльфа выходило, что весь лагерь кынсов был единым живым существом, а те, с кем путешественникам довелось перекинуться парой слов, были его частицами, неодушевленными пешками, не больше. Каждое слово было сказано так называемыми охотниками по воле единого существа – кынсы. Каждое действие было осуществлено по его же воле. Да что там далеко ходить – то, что узнавал, слышал, видел один из кынсов, мгновенно становилось известно всем остальным.

Дальше хуже. Как любому организму, кынсе требовалось расти и развиваться. Предполагалось, что оставленный в голове у вудаша предмет позволит собрать информацию об окружающем мире, а когда существо, награжденное таким подарком, умрет – своей ли смертью или убьет кто, – кынса сможет прибыть к погибшему, забрать информацию, а самого умершего сделать своей новой частичкой.

Услышав столь оптимистичный прогноз, дриада только отмахнулась:

– Всего-то? То есть нас сейчас не убьют? Значит, пусть вставляют. Переживу как-нибудь.

Увы, эти радужные замыслы разбились о жестокую реальность.

– Тебя все-таки убьют, – отрезал эльф. – В кынсу могут входить лишь мужчины. Женщина здесь всего одна, и ей не нужна конкуренция.

– Чу-у-удненько! – с непередаваемой интонацией протянула дриада. Особой радости в ее голосе не ощущалось. Внезапно она вздрогнула и испуганно уставилась на эльфа: – А то, что мы сейчас разговариваем? Они… она… оно, получается, слышит нашу речь? И если вдруг сейчас решит нам устроить проблемы…

Элиаш только поморщился:

– Ты же не знаешь, что у тебя сейчас происходит на мизинце левой руки. Вдруг там тоже кто-нибудь маленький о чем-нибудь договаривается?

Летти хихикнула, представив на миг крошечного Элиаша, меряющего шагами ее ладонь.